Абрахам Меррит - Лесные женщины

– Все в порядке? – крикнул он, когда они были близко. Они не ответили; но когда скиф был привязан, они посмотрели на него, и на их лицах был ужас и удивление.

– Они мертвы, мсье, – прошептал хозяин. – Поле и оба его сына – все мертвы!

Сердце Маккея подпрыгнуло, он почувствовал легкое головокружение.

– Мертвы! – воскликнул он. – Что их погубило?

– Что, кроме деревьев, мсье? – ответил старик, и Маккею показалось, что он смотрит на него странно. – Их убили деревья. Понимаете, мы пошли по тропе через рощу, и в конце ее путь преградили упавшие деревья. Над ними жужжали мухи, мсье, поэтому мы принялись искать. Они были под деревьями, Поле и его сыновья. Пихта упала на Поле и раздавила ему грудь. Другой сын лежал под пихтой и несколькими березами. Они сломали ему спину и вырвали глаз – но эта последняя рана была не свежая.

Он помолчал.

– Должно быть, неожиданный порыв ветра, – сказал его человек. – Но я никогда о таких порывах не слышал. Никакие деревья не упали, кроме тех, что лежали на них. А эти как будто выпрыгнули из земли. Да, как будто вырвались и прыгнули на них. Или их вырвали какие-то гиганты. Они не сломаны, корни у них голые…

– Но второй сын? У Поле ведь их было двое? – Маккей старался изо всех сил скрыть дрожь в голове.

– Пьер, – сказал старик, и снова Маккею почудилось что-то странное в его взгляде. – Он лежал под пихтой. У него перерезано горло.

– Перерезано горло! – прошептал Маккей. Его нож! Нож, который сунула ему в руку теневая фигура.

– Перерезано горло, – повторил хозяин. – И в нем сломанная ветвь, которая это сделала. Сломанная ветвь, мсье, острая, как нож. Должно быть, ударила Пьера, когда пихта падала, и разорвала ему горло. Ветвь сломалась при падении дерева.

Маккей стоял, теряясь в диких предположениях.

– Вы сказали, сломанная ветвь? – побелевшими губами спросил Маккей.

– Сломанная ветвь, мсье, – хозяин смотрел ему в глаза. – То, что произошло, очень ясно. Жак, – обратился он к своему человеку, – иди в дом.

Он подождал, пока тот не скрылся из виду.

– Не все ясно, – негромко сказал он Маккею. – Потому что в руке Пьера я нашел – вот это.

Он сунул руку в карман и достал пуговицу, прикрепленную к обрывку ткани. Ткань и пуговица – это части окровавленного пиджака Маккея, который он утопил в озере. Несомненно, они были оторваны, когда он ударил сына Поле.

Маккей пытался заговорить. Старик поднял руку. Пуговица и ткань выпали из нее в воду. Волна приняла их и понесла, потом еще и еще. Они молча следили, пока ткань не исчезла.

– Ничего не говорите мне, мсье, – повернулся к нему старик хозяин. – Поле был трудным человеком, и сыновья его не легче. Деревья их ненавидели. Деревья их убили. И теперь деревья счастливы. Вот и все. А этот – сувенир – исчез. Я забыл, что видел его. Но мсье тоже лучше… уйти.

Вечером Маккей собрался. Когда рассвет начал проникать в его окно, он долго смотрел на маленькую рощу. Она просыпалась, сонно шевелилась, как томная изящная девушка. Он пил ее красоту, в последний раз; прощался с ней.

Маккей хорошо позавтракал. Сел в сидение водителя, мотор заработал. Старик и его жена, как всегда заботливо, пожелали ему удачи. На их лицах было дружелюбие, а в глазах старика еще и благоговейный страх.

Дорога шла через густой лес. Скоро гостиница и озеро исчезли.

Маккей ехал, напевая, его сопровождал мягкий шепот листьев, веселое пение сосен; нежный, дружеский, ласковый голос леса. Как прощальный дар, лес вливал в него свой мир, свое счастье, свою силу.