Андрей Посняков - Тевтонский Лев

— Пойду гляну. — Беторикс живенько натянул браки. — А ты не дергайся, спи…

Веста лукаво прищурилась:

— Дадут тут некоторые поспать, как же!

Звякнул браслет на ее запястье; мельком бросив на него взгляд, Виталий в который уже раз удивился. Браслеты были изумительные: очень хорошей работы, бронзовые с красной эмалью, он таких никогда не видел — в смысле, на людях. Только в музее. Спрашивал, кто же такие делает, но Веста только усмехнулась. Может, из-за границы привезли? Из наших мастеров точно никто не умеет, это Беторикс знал. Секрет древних галльских ювелиров считается утерянным. Впрочем, у Весты все антуражные вещи были высочайшего качества, что уже выдавало хорошую подготовку и неслабое материальное обеспечение. Но все остальное достать можно, были бы деньги и желание, а вот браслеты на всю тусовку такие одни, Виталий мог бы за это поручиться.

Осторожно закрыв дверцу машины, Беторикс зашагал к перелеску. На лесной дорожке, упрямо выставив вперед выкрашенную в желто-красный цвет тупорылую морду, стоял ГАЗон с кунгом, рядом гомонили мужики самого брутального вида — небритые, смолящие «Беломор» и постоянно сплевывающие. Пахло от мужиков, как и полагается, перегаром, одеты они были в одинаковые куртки, зеленые с синим.

— Ну так че, мля, мы долго тут стоять будем? — наседал на бедолагу Кагена здоровяк в оранжевой каске, сдвинутой на затылок.

— Ну, чуть-чуть-то подождите, я уже человека за шефом послал.

— И долго нам ждать еще? Нет, ну, блин, специально решили сегодня пораньше выехать — пока эту чертову утечку отыщешь.

— Здорово, мужики! — подойдя ближе, доброжелательно улыбнулся Виталий. — Что такое случилось-то?

— Да коротнуло где-то, — махнул рукой детинушка. — А этот вот черт не пускает!

— Правильно, в лагерь въезд автотранспорта запрещен. И здесь частная территория.

— Во, мля! Вам все игрушки, а нам работать надо. И главное, с той стороны, по другой дороге сунулись — там тоже какие-то голоногие черти со щитами, с копьями. Это вы что же, кино снимаете?

— Ну, типа того. — Виталий кивнул, ибо видел: данному контингенту объяснять суть и принципы исторической реконструкции совершенно бесполезно и незачем.

— Значит, от вас коротнуло! — Пожилой сплюнул. — Так я и думал.

— Да у нас электричества нет.

— Ага, нет… А как кино снимаете?

— Василич, сейчас все камеры на батарейках, на аккумуляторах, — с важным видом пояснил парень в замасленных джинсах и кирзачах. — Ну, как твой мобильник, типа того.

— Ну, мля… Чего же нам делать-то?

— Подождите немного, — усмехнулся Беторикс. — Сейчас хозяин придет.

— Это Васюкин-то?

— Он. И земелька эта его тоже. В аренду на сорок девять лет взял.

— Землю-то взял, а линию? Линия-то наша, нашим электросетям принадлежит. — Василич начал как-то не по-хорошему волноваться. — Не, мужики, вы сами-то думайте, вчера шесть деревень обесточили! Ладно бы зимой, когда там две с половиной бабки живут, а сейчас дачники, родственники, людей море! И у каждого холодильник, телевизор, компьютер. Волнуются люди, жалобы пишут.

— Ну это понятно. — Виталий кивнул.

— Понятно им… Хэ! — Василич с презрением сплюнул.

Что ж, мужиков этих, судя по всему, электриков-линейщиков, можно было понять. Что поделать — работа, за которую не так уж много и платят. Точнее сказать, мало, с городскими зарплатами не сравнить. В городе и на пятнадцать тысяч неохотно идут, а здесь и десятка — зарплата приличная, потому что другой никто не даст. Работать особо негде: развалено все, даже леспромхоз, не говоря уже о колхозах-совхозах. Вот и крутятся мужички, бедуют — кто-то извозом подрабатывает, если колеса есть хоть какие, кто-то лесок напилит втихаря, украдет — да ведь еще проблема на пилораму его вывезти! Да и лес-то нынче не народное добро, а частная собственность арендаторов-лиходеев. Попробуй-ка укради — головенку твоей же пилой и отчекрыжат, бывали случаи — целые «дикие» бригады пропадали.

Относительно безопасна только охота-рыбалка, ну и грибы-ягоды в сезон на сдачу собирать, приторговывать на обочине или, кому некогда да и не на чем до федеральной трассы добраться, сдавать местным перекупщикам, которые тоже не на себя, а на чужого городского дядю работают. Такие вот дела. Все, нет деревни! Разворовали, схарчили — одни дачи остались. В чем-то, конечно, и объективный процесс — урбанизация называется, а в чем-то — ну уж такой подлый, что дальше некуда. Чем деревенский мужик, вот тот же Василич, хуже городского пижона? Только тем, что в деревне родиться угораздило. У кого-то с рождения все, а у кого-то и то, что было, отхватить норовит родное государство. Школы закрывают, больницы — выживай как знаешь, в город беги, гастарбайтеров локтями расталкивай… Да растолкаешь тут — уж больно много их, бедолаг, в обеих столицах уже счет пошел на миллионы. Лет через тридцать узбекский или таджикский вторым государственным языком будет.