Андрей Посняков: Тевтонский Лев

Беторикс поспешно прицелился…

Ввухх!!!

И снова — столб огня и дыма, и обломки, и кровавые куски тел.

Ввухх!

Все! Последний заряд… Кроме того, запасного.

А внизу, обойдя наступавших, уже неслась к воротам вражеская конница. Слева и справа одновременно — сам Цезарь командовал, так что никакой неразберихи не было.

На холме, примерно в полутора километрах, виднелись шатры — его ставка! А вокруг укрепления, массивный частокол, ров. Попробуй подойди! Галлы, конечно, обязательно попробуют и все там полягут. А римляне спокойны, никакой паники.

Виталий поудобнее примостил гранатомет. Последний выстрел. Расстояние для прицельной стрельбы великовато, и все же нужно попытаться, целясь прямо в шатер. Та-ак… Выставить планку прицела на полтора километра… Жаль, дальномера в этой комплектации нет. Ладно… С богом!

Ввуххх!!!

Полетели комья земли и бревна, вспыхнул сорванный с места шатер… Во всяком случае, не промазал.

Черт! Что-то пулемета не слышно? Ну еще бы!

Виталий глянул со стены и не поверил своим глазам: Алезия и Кари оба уже были внизу, верхом на трофейных римских скакунах. Ах, ну да: патроны кончились, вот они и решили… Алезия в кольчуге, в плаще, но отрастающие волосы вьются на ветру, как у американских киногероев, которым можно воевать без шлема, в отличие от простых смертных. А навстречу уже несутся римляне! Ох, гады…

Бросив ненужный гранатомет, молодой человек пулей ринулся вниз и помчался к остаткам ворот, сопровождаемый оравой вопящих храбрецов.

— Вер-цин-ге-то-рикс! Вер-цин-ге-то-рикс!

— Слава великому вождю!

— Слава богам! Богам слава!

Ничего, догоним!

А этот момент конь под Алезией вдруг просел, словно у него переломилась спина, и девушка кубарем полетела в овраг, где по дну струился ручей. И неудивительно: стремян еще не было, а без них удержаться на коне очень трудно. Римские пехотинцы, остатки какой-то разгромленной когорты, выскочив из кустов, бросились к упавший. Ага! Кого-то отвлек на себя Кариоликс, лихо махавший мечом, несмотря на недавнюю рану. Но их слишком много на него одного.

Беторикс оглянулся.

— Давай к ручью, братцы!

Вращая мечом, он напал сразу на четверых, неудержимо и несокрушимо, как извержение вулкана!

Удар! Удар! Удар!

Сверкая на солнце, искрились клинки, а вот уже запахло кровью. Не так, как когда он, Виталий Замятин, во главе дружины клуба «Галльский вепрь» гулял по Туманному Бору, выслеживая «римлян» Тринадцатого Железного легиона из Питера. Все-таки, наверное, бывших гладиаторов не бывает.

Ну, ну! Кто еще хочет?

Из лесу к римлянам бежала подмога… Ладно! Потягаемся! Главное, чтобы Алезия не утонула в ручье. Если она в сознании, то выползет, там мелко. Слава богу, шевелится… ползет по камням… Взялась за меч…

— Проконсул убит! — закричал кто-то из бегущих римлян. — Горе нам, горе!

— Не слушайте его, братцы! — обернувшись, зычно перебил дюжий оптий. — Великий Цезарь всего лишь ранен. Правда, тяжело… Я сам видел.

— Нужно отступать!

— Ты прав, парень. Слышите? Трубы уже трубят отход.

— Уходим, братцы! Уходим.

Преследуемые галлами римляне поспешно побежали к лесу.

— Скатертью дорога, — сняв шлем, усмехнулся Виталий и, быстро спустившись в овраг, помог супруге выбраться из ручья. — Ты цела?

— Вполне… А ведь мы победили, о муж мой! — Алезия посмотрела куда-то вдаль. — Лагерь римлян горит! И везде кругом наши! Эй, Кариоликс… А ну, скачи к нам! Дай мне свою лошадь…

К вечеру битва закончилась уверенной победой галлов. Правда, легионы Цезаря отошли организованно, поскольку победители слишком увлеклись грабежом лагеря и не преследовали их. Ни Виталий, ни Алезия этого уже не видели — на трофейной колеснице они мчались к той самой усадьбе, но только Виталий знал, куда и зачем. Алезия правила лошадьми, а он всю дорогу не сводил глаз с изумрудно-зеленых облаков, заполнивших половину неба. Напевал даже, глядя, как ловко супруга управляется с колесницей — и на машине рулить научится быстро. Гаишники с ней вот только наплачутся.

— Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой… Месяц кончается март… то есть сентябрь, но все же — скоро нам ехать домой. Эх, Алезия, милая моя…

По синему небу слабый ветерок гнал кудрявые облака. Где-то в горах моросил дождь, а здесь, в долине, еще сияло солнышко, и над видневшейся вдалеке рекой, средь изумрудных туч, разорванных ветром, вставала сверкающая радуга. Можно сказать Алезии, что перед ними распахнулись ворота в рай, — очень похоже.