Артем Лунин: Перед бурей (СИ)

Влад в последний раз ударил молотом и бросил заготовку в воду. Взвилось облако едкого пара, Алек чихнул — нет, не вода, или не только вода…

— Чего тебе? — неприветливо буркнул кузнец. Алек удивился.

— Мне?.. — ничего. А вот ты чего такой хмурый?

Влад рассеянно отмахнулся молотом.

— Да так… Вики.

— Понятно, — сказал Алек, мысленно обругав себя. Мог бы догадаться.

Здоровенный кузнец был в два раза шире Алека в плечах и тяжелее раза в полтора. Но Влад не обольщался. Он знал, что сильнее друга — ну и что?..

Точно так же, как Алек восхищался мастерством Влада, так и кузнец с уважением относился к талантам друга. Наблюдая за играми войев, отдавал себе отчёт, что и десяти ударов сердца не продержится против Алека. Но Влад не завидовал Алеку. Точнее, завидовал не мастерству, а другому.

Высокий, широкоплечий, очень сильный мужчина. Такие нравятся женщинам, за таким как за каменной стеной. Но та, в которую был влюблён кузнец, сама была войей. Причём наставницей.

И тот, кого она любила, стал первой жертвой в Летней войне. Погиб ровно два года назад, и половина души девушки погибла вместе с ним. Войя сражалась яростно, ища в битвах смерти. Алеку и другим, кого она учила, теперь пришлось самим присматривать за девушкой, не раз оказывающейся в шаге от гибели.

Кузнец, зная о горе войи, и не смел пытаться обратить на себя её внимание. Но однажды им вдвоём случилось отстать от своих и спасти друг другу жизнь. Парень и девушка оказались в тёмном ночном лесу…

Одна-единственная ночь вместе. Потом она говорила, то было наваждение, уговаривала себя, всё так же не желая расставаться с мёртвой любовью. Владу было не занимать упрямства, но он вынужден был отступить перед этим её убеждением. Кузнец знал, что такое жить с половинкой души. И, не желая, чтобы девушка страдала, оставил её в покое.

Ненадолго. Потому что скоро войю бросились опекать все — не только Влад, но войи её круга и её собственные ученики. Никаких битв и даже тренировок — беременным женщинам строго не рекомендуется махать тяжёлым железом!.. Кузнец уже по праву мог держаться рядом и начал робко надеяться…

Но их сына войя назвала по имени погибшего любимого. Призрак Дерека всё так же стоял между Вики и Владом. Иногда казалось, что девушка всё же отпустит мёртвого, но чаще Влад ходил сумрачен, сам напоминая призрака.

Алек пытался вправить девушке мозги, но потом отступился. В конце концов, это не его дело. Как говорят дети в школах империи Каррионы — лоста ва .

— А я как раз пришёл с известием о твоём парне, — пропел Алек. Влад испуганно вскинулся:

— Что?!.

— Да всё в порядке, — торопливо сказал Алек, поражённый такой реакцией. — Просто — кэрри.

Кузнеца аж перекосило. Потом он с облегчением улыбнулся.

— Уф, куси тебя тролль!..

— Уже кусал. Извини, что напугал.

— Да нет, я сам себя напугал. Дёрганый какой-то стал, паникую по малейшему поводу, — Влад снял и скомкал кожаный фартук, швырнул в угол. Тут же поднял и аккуратно повесил на гвоздь.

— Ну, это понятно, — заметил умудрённый отцовством Алек.

— Кэрри, значит… Жаль, я не видел, — Влад вышел из кузницы и сунул голову в бочку с дождевой водой. Вынырнул, отфыркиваясь.

— Ещё увидишь, — посулил Алек, улыбаясь. Кузнец выглядел потешно — размытая сажа и копоть раскрасили его лицо, потёки чёрной воды от глаз, небольшая русая бородка стала какой-то пегой.

— Что, хорош? — булькнул кузнец, снова окунувшись. — Там мыло на полке, подай…

Въедливую угольную сажу не вдруг вымоешь, кузнец старательно тёр физиономию.

— Забавно, — хлопнул ручищей по бочке, и вода в ней тут же запарила. — Забавно, как… эх, перегрел… у нас дома… ну, в Радоне… отнеслись бы… ко всему такому-этакому…

Говоря, он нырял в бочку.

— К какому-такому-этакому? — Алек тоже стукнул по бочке и тоже перестарался. Кузнец неодобрительно посмотрел на него:

— И к этому тоже, — принялся вылавливать с поверхности воды льдинки. — Но вообще-то я говорил о кэрри. Стоит ребёнку отколоть что-нибудь такое, окно там вышибить, стол ненароком развалить, как тут же: "Спасайте дитя! Демоны! Одержимость!"…

Алек согласился, припомнив собственное детство. В Радоне действительно плохо относились ко всему "такому-этакому".

— А у тебя?.. — кузнец посмотрел косо. Алек усмехнулся.

— Ну, у родителей и соседей не было повода подозревать меня в одержимости. А вот сестру они побаивались…

— В самом деле? — кузнец удивился.