Раймонд Фейст - Слуга Империи

- Подождите, умоляю! - вскричала Мара. - Десио принес обет Красному богу, поклявшись кровью всего рода Минванаби. По условиям этой клятвы ни один родич Тасайо не может остаться в живых, если Акому не принесут в жертву.

Фумита, бесчувственный как камень, взглянул в лицо властительницы Акомы.

- Глуп тот властитель, который полагает, что боги проявляют столь пристальное внимание к его врагам. Десио зарвался, давая такой зарок, так пусть же его родня и расплачивается за последствия.

- Но что будет с женой Тасайо и двумя их детьми? Они же ни в чем не виноваты! - настаивала Мара. - Неужели ради сохранения чести требуется отнять у них жизнь? - В отчаянном стремлении спасти невинных Мара повернулась к своему врагу: - Освободи детей от верности натами Минванаби, и я приму их в свой дом. Заклинаю тебя, пощади их!

Тасайо понимал, что ее жалость непритворна и слова идут от самого сердца. Только для того, чтобы ранить ее побольнее, он с вызывающей жестокостью покачал головой.

- Пусть их гибель будет на твоей совести, Мара. - С этими словами он сорвал с пояса жезл предводителя клана Хонсони. - Властитель Саджайо, - обратился он к стоявшему поодаль здоровяку с бычьей шеей, - теперь этот пост доверен тебе.

Расставшись с жезлом, Тасайо в последний раз окинул взором чертоги власти. Более чем когда-либо изящный, и надменный, он насмешливо взглянул на Мару и императора, а затем повернулся к худощавому магу:

- Я готов, Всемогущий.

Маг вытащил из складок хламиды какое-то металлическое устройство, и зал наполнился слабым жужжанием. Он положил руку на плечо Тасайо, и оба бесследно исчезли, оставив на память о своем уходе лишь легкий хлопок воздуха, устремившегося в то пространство, которое они только что занимали.

Властитель Саджайо полюбовался жезлом, попавшим к нему в руки, после чего нехотя поплелся к возвышению.

- Величество! Не знаю, на благо Империи я действую или нет... - Он покосился на остальных властителей, которые единодушно сплотились вокруг Мары и Фумиты. - Но, как говорится, в Большой Игре боги покровительствуют победителям. Я передаю тебе полномочия предводителя клана Хонсони.

Ичиндар принял последний из пяти жезлов.

- Должность Имперского Стратега отныне упраздняется, - отчеканил он. Сейчас в его словах звучала непререкаемость обретенной власти.

Без дальнейших церемоний он разломал надвое каждый из жезлов и швырнул половинки на пол.

Затем, не дожидаясь, пока обломки скатятся по ступеням помоста, император окликнул властителя Камацу Шиндзаваи.

Отец Хокану склонился в почтительном поклоне:

- Чего желает Величество?

- Империя нуждается в тебе, - изрек Свет Небес. - Я назначаю тебя на вновь учрежденный пост имперского канцлера.

- Ради служения Империи, Величество, я с радостью принимаю этот пост, - вновь поклонился Камацу.

- Да будет Камацу Шиндзаваи моим гласом и моим слухом, - возвестил Ичиндар вельможам. - К нему несите свои требования, нужды и предложения, поскольку мы займемся преобразованием страны.

Новый имперский канцлер был отпущен, и Свет Небес произнес следующее имя:

- Фрасаи Тонмаргу!

- Величество!.. - выступил вперед старый воин.

- Нам понадобится сановник, способный ведать военными делами. Если Камацу будет моими глазами и ушами, согласен ли ты стать моей правой рукой?

- Ради служения Империи! - басовито прогудел в ответ властитель Фрасаи.

Ичиндар вкратце обрисовал его новые обязанности:

- Фрасаи Тонмаргу назначается верховным главнокомандующим. На него возлагаются обязанности, которые раньше исполнял Имперский Стратег, но теперь он будет следовать моим приказаниям. - Затем Ичиндар наклонил свой сияющий шлем в сторону того, кто стоял рядом с Марой. - Хоппара Ксакатекас назначается его заместителем.

Юный властитель весело улыбнулся Маре.

- Ради служения Империи! - во всю мочь выкрикнул он.

Мара передала ему меч Тасайо.

- Отправь его кочевникам пустыни во исполнение обета твоего отца.

Хоппара с трепетом принял из ее рук старинный клинок. Наконец император обратил свой лик к властительнице в одеждах из переливающегося изумрудного щелка:

- Мара из Акомы!

Женщина, даровавшая ему почести и бремя самодержавной власти, подняла на него глаза, скрывая волнение за непроницаемым фасадом цуранского самообладания.

- Ты предотвратила хаос и разгул безумия в стране, - произнес Ичиндар, чтобы слышали все, а потом, уже менее официальным тоном, обратился к Маре: - Какую же награду мы можем тебе предложить?