Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркиз

На базаре мне сообщили, что грандкапитан Бархфельд велел устроить кабак для себя лично, где пьянствует он и его капитаны. Это в большом трехэтажном доме, где весь третий этаж занимает он сам, второй этаж – его телохранители, а на первом – таверна для избранных.

Когда-то это была чья-то богатая вилла, там даже бассейн сохранился прямо возле дома, можно прыгать в него прямо из окна, но пираты купаться не любят.

Через полчаса я подъехал к дому грандкапитана. Подчеркнутая массивность, угловатость и нарочитая незавершенность отделки. Сама архитектура диктует, что если здесь все весомо, грубо, зримо, то и люди тоже должны быть весомыми и грубыми.

Люди во дворе такими и показались мне, плюс одежда и доспехи подчеркивают звериность того, на ком надеты. Из одежды эти орлы чаще всего в шкурах, металлические доспехи со следами грубой ковки, а морды в таких жутких шрамах и так много этих шрамов, что уж не под анастезией ли наносят себе в таком количестве, раз здесь это признак мужской красоты и доблести…

Набросив конский повод на крюк коновязи, я медленно пошел через двор. Пираты лениво поглядывали, но я один, а значит, опасности не представляю. Но присматриваются, новичка узнали сразу уже хотя бы потому, что здесь все свои и друг друга знают.

Сердце стучит часто. Я твердил себе, ну и что, если не пираты, а буканьеры, это даже лучше, если смотреть трезво и здраво. У пиратов за спиной кто-то стоит, а у этих – никто. Если я не последний дурак, то сыграть должен именно на этом.

Могучие, широкие, мускулистые, они двигаются по двору неторопливо и уверенно, переговариваются грубыми хриплыми голосами. В каждом жесте, каждом движении я ощущал грубую силу, мощь и нерассуждающий напор.

Мне показалось, что нечто подобное видел, когда вот так демонстративно выпячивают только силу, хохочут громко и дерзко, в каждом движении вызов: попробуй меня останови!

Те же тролли, мелькнуло в голове, хоть и люди. Такие же интеллектуалы, что те зеленомордые, что фанаты футбола. В самом деле, почему пираты должны быть лучше троллей? Уж не расист ли я? Если пираты – люди, то и тролли люди.

Я бы удивился, если бы меня никто не задел и не остановил: это в городе и на рынке я не слишком отличаюсь от прочих, но здесь – как белая ворона.

Дорогу загородил огромный и рыхлый мужик со свисающим через ремень пузом, в кожаном доспехе, весь обвешанный оружием. Он смотрел на меня насмешливо, массивный, широкий, в железных доспехах поверх шкур, лапы и хвост высовываются из-под стального пояса. Изуродованная шрамами морда кривилась в угрожающей гримасе.

– А что это за такой сладенький, – проревел он издевательски. – А что это за чистенький?.. У-тю-тю-тю!

Я замедлил шаг, посмотрел на него холодно.

– Ты, мелкий шакал, – сказал я громко, подпустив в голос как можно больше презрения, – брысь с дороги! Пока не погнал пинками.

Он захохотал, закидывая голову. Шея, как ствол толстого дерева, а плечи разнесены в стороны, да еще укрыты толстыми наплечными пластинами. Мне казалось, что сейчас как горилла застучит с ревом кулаками в грудь, но он, отсмеявшись, вперил в меня грозный взгляд.

– Это ты мне говоришь? Мне, Каменному Лютеру?

– Да хоть и железному, – сообщил я. – Прочь, крыса.

– Ты, чистенький, – сказал он громовым голосом, – с этой палкой за спиной! Хоть держал когда-то свой меч в руке? Что-то не вижу на тебе ни одного шрама!

– Я их оставляю на других, – ответил я четко, – а не получаю.

Пираты одобрительно зашумели, острый ответ нравится всем, а Лютер проревел трубным голосом:

– Ты?.. Боец? А почему такой чистенький?

– Потому что могу себе это позволить, – ответил я. – Я мужчина, а не сопляк, который старается выглядеть большим и страшным. Потому что никого не стараюсь испугать, как некоторые трусы, что крутой драки боятся и напускают на себя свирепый вид, мол, бойтесь меня, я страшен в гневе!

Пираты снова зашумели, но как-то неуверенно, то же самое можно применить и к ним, а Лютер выхватил меч и зарычал, оскалив зубы:

– Я убью тебя!

– Кто способен убить, – ответил я, – тот не сотрясает воздух воплями. Кого ты пугаешь, сопляк?

Пираты снова захохотали, «сопляк» в применении к Лютеру да еще от меня звучит очень уж круто. Лютер, как я понял сразу, предпочел бы только посотрясать воздух угрозами и криками, но для этого надо, чтобы я отступил, а сейчас на кону его мужская честь, и он, дико завопив в последней попытке меня напугать, вынужденно ринулся вперед, занеся меч для удара.