Елизавета Абаринова-Кожухова: ХОЛМ ДЕМОНОВ Часть первая Невеста для вурдалака

— Какое же это будущее? — подивился Селезень. — Будущее — это космические ракеты, суперкомпьютеры, ну там, уж не знаю, всякие бластеры-шмастеры...

— Совершенно верно, — не стала спорить Чаликова. — Может быть, где-то все это и есть, и даже многое другое, чего господа фантасты и вообразить не могли. А Кислоярская республика, объявившая себя суверенной от всего и вся, в конце концов окончательно изолировалась от внешнего мира и пошла по пути регресса: дороги заросли бурьяном, народ поистрепался, кругом темнота и дикие суеверия... Вспомните, как этот бедный человек задрожал, когда мы упомянули о Гороховом городище!

— Ясно одно,— подытожил Дубов, — куда бы мы ни попали — в прошлое, в будущее, в гипноз Каширского, в виртуальную реальность, в реальную виртуальность — мы должны вести себя предельно осторожно и ни в коем случае не "высовываться".

С этим предложением никто спорить не стал.

Вскоре лес расступился, и путникам все чаще начали попадаться огородики с торчащими там и сям бревенчатыми избенками, да бедные люди, которые при виде подозрительных незнакомцев спешили поскорее спрятаться. Собаки же, напротив, выбегали на дорогу и брехали во всю глотку, так что майору пришлось даже пару раз их зычно шугануть. Тихий вход в город становился все более проблематичным.

Наконец, за очередным поворотом показался Царь-Город, вернее — высокая белокаменная стена с башнями, охватывающая его по неправильной замкнутой кривой.

— Фрагменты этой стены и некоторых башен сохранились и поныне, — не удержалась от очередной исторической справки госпожа Хелена. — Стена была разрушена в середине шестнадцатого века при междоусобных военных действиях, а в дальнейшем почти не восстанавливалась, так как утратила фортификационное значение.

— Значит, мы попали в Кислоярск до шестнадцатого века? — уточнил Василий.

— Выходит, что так, — не очень уверенно подтвердила баронесса. А Чаликова с сомнением покачала головой.

— Ну и как мы туда пройдем? — задался практическим вопросом майор Селезень. — Фортификационные методы явно отпадают...

— Может, вернемся? — в очередной раз предложила Надя.

— Ни за что! — возмутилась баронесса. — Ведь это живая история! И неужели вас, дорогая госпожа Чаликова, не прельщает возможность написать сенсационную статью о путешествии во времени? Да будь я журналисткой, я бы на вашем месте... — Баронесса не договорила, но мысль была ясна и так.

— Да я ничего, — смутилась Надя. — Просто нас тут встречают, кажется, не слишком ласково...

Последнее замечание относилось к дюжим охранникам в красных кафтанах и черных шапках, которые стояли в узких воротах, грозно скрестив длинные навостренные секиры.

— Кто такие? — грубо спросил один из них, едва путники поравнялись с воротами. Дубов уже собрался было пустить в ход весь свой дипломатический талант, Чаликова — женское обаяние, а баронесса — архаические обороты речи, но майор Селезень все испортил:

— Что, служивые, майора Селезня не узнаете, мать вашу растак да разэдак?! Да я вас, тра-та-та и та-ра-рам...

— Все ясно, это те самые, — спокойно сказал второй стражник, выслушав содержательную речь Александра Иваныча.

— Что значит "те самые"? — возмутился Василий, но тут из-за ворот появились еще несколько стрельцов в таких же черных шапках и грубо потащили наших путешественников в затхлый мрачный подвал прямо под крепостной стеной.

— Сидите тут и не шумите, — таковы были последние слова, которые они услышали перед тем как тяжелая дверь с лязгом захлопнулась.

— Ну что, майор, допрыгались? — с упреком сказала Надя, пытаясь поудобнее устроиться на куче полусгнившей соломы.

— А я что? А я ничего, — смущенно оправдывался Селезень. — Надо же было показать им, кто мы такие!

— Ну и кто же мы теперь такие? — усталым голосом переспросила Чаликова. — Мы пришли сюда с самыми благими намерениями, вернее сказать, вообще безо всяких намерений, а теперь они по вашей милости будут считать нас всех грубиянами и матерщинниками!

— Ну, разве это матерщина! — ласково пробасил майор. — Вот, помню, однажды я так выразился на маневрах — аж сам от стыда покраснел!..

Пока журналистка и майор лениво препирались, историк и детектив времени зря не теряли. Дубов, приняв позу роденовского Мыслителя, предался своему излюбленному дедуктивному методу, а госпожа Хелена в тусклом свете, с трудом просачивавшемся сквозь зарешеченное окошко под закопченным потолком, изучала каменную кладку и поминутно приходила в археологический восторг: