Евгений Щепетнов - Нищий. Дикие земли

Я осторожно спустился по ступенькам вниз, в тёмный зев подвала. Моё магическое зрение позволяло видеть в темноте, и мне, как в приборе ночного видения были видны осколки непонятных механизмов, кости и пыль, толстым слоем устилавшие каменный пол древнего подземелья. Я сделал несколько осторожных шагов вперёд, раздавливая древние останки людей или каких-то существ, погибших в незапамятное время, и за поворотом открылся длинный коридор, ведущий так далеко, что я не мог рассмотреть, где он заканчивается. Я вышел за угол, и вдруг – загорелся красный мерцающий фонарь на стене, и такие же фонари вдоль коридора, раздался вой сирены, а небольшие механизмы на потолке порождающие мысль то ли о телекамерах, то ли об автоматических пулемётах, стали разворачиваться в мою сторону узкими торцами. Мне очень не понравилось их излишнее внимание, и так, на всякий случай, я рыбкой нырнул за угол, плюхнувшись на живот и подняв тучу едкой пыли.

Там, откуда я только что удрал, вспыхнули серии огненных шаров, с треском ударившиеся в то место, где я только что стоял до бегства.

Ах вы тварюги – чуть не завалили меня! – подумал я – похоже что-то вроде автоматических плазмомётов – родня моих файрболлов, только маленькие, зато много и очередями – раздолбают в клочья! Неужели после многих тысяч лет автоматическая защита комплекса всё ещё функционирует? Нет – ну ты же видел! – сказал я сам себе – чего тут придумывать. Чего придумывать? Есть чего – как пройти коридор, и проникнуть туда, чего эти плазмомёты защищают. А оно надо тебе? Почему не надо? Чего ради тогда мы тащились за полторы тысячи километров, чтобы взять и бросить – обязательно надо попасть! Сейчас я этим уродцам устрою…

Я подготовил заклинание воздушного тарана и выглянув за угол, выпустил вдоль потолка мощную воздушную стрелу, как доминушки со стола, посшибавшую злостные механизмы! Вот вам, гниды!

Опять завыли сирены и механический голос запричитал:

– Проникновение на первый уровень Сектора Ж, уничтожены системы защиты один, два, три, четыре, пять! Внимание, опасность! Опасность! Опасность!

Ага, заголосил, зараза! Как бы добраться до этого компьютера…вот живучесть, не то что земные жалкие компы.

– Бабакан! – крикнул я гному, ожидающему наверху – спускайся, и зови ребят, все вместе пойдём, им будет забавно посмотреть!

Селение Тартакон встретило нас суетой, шумом – я уж отвык от такого бурливого горнила. Все куда-то бежали, торопились, перегоняли стада овец и коров, всё это сборище мычало, блеяло, орало и пыталось всё время перегородить дорогу и застопорить нам движение. Бабакан матерился и хлестал направо и налево плёткой, получая в ответ отборную матерную брань скотоводов. Я всё ждал, что кто-нибудь решит физически покарать злостного гнома, но никто не решался – глядя на его широченные плечи, облачённые в поцарапанную кольчугу, и на огромную секиру у седла.

Наш караван, из почти сорока лошадей протянулся на всю улицу, и мои спутники тоже зверски ругались, сдерживая прядающих ушами лошадей – кони волновались, всхрапывали и существовала вероятность того, что кто-нибудь из них начнёт брыкаться и тогда нам на самом деле придётся туго… Но всё обошлось. Скоро, наш караван стоял у постоялого двора на другой стороне поселения – здесь был и большой загон для скота, и склады для купцов, охраняемые стражниками поселения. К нам сразу кинулись барышники – один, рыжий бородатый тип тут же перешёл к сути:

– Лошадей будете продавать? Дам самую выгодную цену! По десять золотых за лошадь!

– Не слушайте его – тут же перебил цену другой барышник – я дам по двенадцать!

– Ах ты тварюга, ты чего лезешь в торговлю?! Ты, гнида самозародившаяся в грязи, навоз больного осла! На, получи тварюга! – и рыжий барышник ловко навесил второму, брюнету, прямо в ухо, которое тут же распухло и стало красным. Брюнет не остался в долгу и подбил рыжему нос так, что у того закапало красным и они с визгом вцепились друг в друга. Стражники, стоявшие рядом похохатывали и делали ставки – кто кого побьёт. Гному ужасно понравилось зрелище, и он рёвом подбадривал бойцов:

– Давай, навесь ему слева! Ага, вот так! – а ты пни, пни его в брюхо! Есть! Красиво!

Я обратился к ближайшему стражнику, мужчине лет пятидесяти, сухощавому, со шрамом на жёстком лице, с улыбкой наблюдавшему за представлением:

– Что, у вас всегда так? А власть, что, не разнимает?