Терри Брукс - Крюк

Внизу, в саду, с цепи рвалась Нана, пытаясь освободиться и яростно лая.

В кабинете возле моделей кораблей стоял в это время Тутлс. Он, как зачарованный, смотрел, как их крепкие мачты начинают вздрагивать, а паруса наполняются невидимым ветром. Его слезящиеся пустые глаза смотрели на качающиеся корабли, и, глядя на них, он тоже стал раскачиваться из стороны в сторону. Когда он услышал, что Нана лает, то шагнул назад, поднял голову и прошептал: «Опасность!»

Лайза дремала на кухне, положив голову на руки. Странный скрип за дверь разбудил ее.

Ветер неистовствовал в детской и, подхватив позабытую речь Питера, разметал ее листы по всей комнате. Свет от шкафа становился все ярче, а образы — явственней и четче. По всей комнате раздавались крики и вопли мечтаний и снов, а также резкий скрип железа о дерево.

Одеяла, которыми были укрыты дети, слетели с них.

Чернота заполнила комнату.

А в банкетном зале Питер продолжал мужественно выступать.

Без своей речи, он был словно одинокий матрос, затерянный в море. Он ощущал неутомимость своих слушателей. И бесился от этого. Весь торжественный вечер грозил превратиться в жалкое сборище, где было не до чествования Уэнди. И все это — из-за него.

Вдруг он остановился на полуслове, отбросив всякую осмотрительность, и выпрямился. Гомон голосов в аудитории немного стих.

— Дамы и господа, я уже предоставил вам возможность пожевать риторики в достаточном количестве. А теперь разрешите мне сказать еще вот что об Уэнди Дарлинг. Много лет назад Уэнди подобрала и обогрела меня, подкидыша. Она научила меня читать и писать, когда я не умел делать ни того, ни другого. Она нашла людей, которые были готовы усыновить меня и стать моими родителями, когда у меня не было ни отца, ни матери. И даже тогда она ни на минуту не прекращала беспокоиться обо мне, заботиться обо мне и любить меня.

Теперь в зале воцарилась мертвая тишина. Все буквально внимали Питеру.

— Она сделала так много для меня. Я женился на ее внучке — Мойре. Мои дети обожают Уэнди, и уверены, что она может все. Они даже хотят, чтобы Уэнди научила их летать. Она подарила мне жизнь. И, слава богу, подарила жизнь стольким детям. Это — ее подлинное достижение — достижение, которое мы чествуем сегодня.

Он сделал паузу.

— Итак, если Уэнди значит для вас столько, сколько она значит для меня, если она помогла вам в вашей жизни столько же, сколько помогла мне — я прошу вас подняться. Поднимитесь, пожалуйста, если ваша жизнь изменилась благодаря этой удивительной женщине. — Он неожиданно взмахнул руками. — Встаньте же вместе со мной, и давайте поприветствуем се!

Они поднимались неуверенно, сначала один или два человека за столом, потом — целыми группами, пока, наконец, весь зал не оказался на ногах и не зааплодировал в бешенном порыве. Это была грандиозная овация, Питер стоял в центре всего этого, и его мальчишеское лицо расплылось в широчайшей улыбке. На мгновение его глаза встретились с глазами Мойры, и он был ошеломлен глубиной того чувства, которое увидел в них.

Уэнди Дарлинг медленно поднялась со слезами на глазах. Она поклонилась всем присутствующим и кивнула головой, крепко сцепив перед собой руки.

Небольшую тележку, стоявшую около стены позади помоста, выкатили вперед. На ней была укреплена модель здания, в котором должен был скоро расположиться филиал приюта Грейт Ормонд Стрит. Через весь ее фасад была протянута лента, на которой было написано: ФИЛИАЛ ПРИЮТА УЭНДИ ДАРЛИНГ. Появились руки, которые подняли этот транспарант над макетом, а Питер подошел к Уэнди и провел ее к месту, где должна была состояться символическая церемония открытия филиала. Аплодисменты усилились.

Неожиданно налетел ветер и подул изо всех окон, подметая помост. Уэнди с трудом противостояла его натиску, и Питер подскочил, чтобы поддержать ее. Появилась Мойра с ножницами. Транспарант бешенно бился на ветру. Люстры качались.

Уэнди с тяжелым чувством оглянулась через плечо на окна, затем подошла с ножницами к макету и разрезала ленту пополам. Все зрители приветствовали ее, и зал вновь взорвался аплодисментами. Питер улыбнулся и обнял свою бабушку, потом повернулся и обнял за плечи Мойру.

При этом он совершенно не заметил отблеска страха, который неожиданно промелькнул в глазах Уэнди.

Роллс-ройс медленно двигался в ночи, прокладывая себе дорогу по снегу, который тут же превращался под его колесами в месиво. Питер положил свою голову на мягкую кожу сиденья и закрыл глаза. Вечер прошел хорошо. Он был доволен своей речью. Слова пришли к нему откуда-то изнутри, из того мира, где он давным-давно уже не был. Он удивился, обнаружив, что это все еще было в нем.