Терри Брукс - Крюк

В дальнем конце зала висел стяг, на котором было начертано: ФОНД СЭРА ДЖЕЙМСА М. БЭРРИ И ДЕТСКИЙ ПРИЮТ ГРЕЙТ ОРМОНД СТРИТ ЧЕСТВУЮТ УЭНДИ.

Роскошный обед подходил к концу. Начались выступления. Питер был гвоздем программы.

Смех затих. Питер переключил внимание присутствующих:

— Так что, пожалуйста, дамы и господа, будьте ко мне снисходительны, памятуя, что я привык обращаться только к акционерам…

Опять кое-где раздался смех, правда, на этот раз довольно сдержанный.

Питер сунул руку в нагрудный карман своего смокинга, собираясь вытащить заготовленную речь, и вдруг обнаружил, что ее нет на месте. Его рука быстро переместилась в другой нагрудный карман, затем стала поочередно обыскивать боковые карманы, затем карманы брюк. Он был в паническом состоянии. Где же речь? Он забыл и думать о ней с тех пор, как они уехали из дома, решив прочитать ее, как есть, и последствия такого решения были плачевными. Она же была у него, он помнил это. Что же с ней случилось?

Он быстро взглянул на Мойру, которая уже искала ее в своей сумочке. Ее глаза поднялись и она отрицательно покачала головой. Питер глубоко вздохнул:

— Извините, я, кажется, оставил где-то свою речь.

В ответ на его заявление последовала тишина. Он прокашлялся.

— Лорд Уайтхолл, уважаемые гости, дамы и господа. Более семидесяти лет Уэнди Дарлинг давала надежду сотням бездомных сирот…

Это было все, что он запомнил. Он опять откашлялся.

— Она была самым значительным лицом в приюте на Грейт Ормонд Стрит.

Что еще? Что там было дальше?

Он слышал, как в зале двигали стулья, шаркали ногами, кашляли и шептались. Он продолжал речь, потому что у него не было выбора. Он совершенно не знал, что скажет в следующую минуту, но отчетливо понимал, что теряет аудиторию.

Он не смотрел в сторону Мойры и Уэнди.

Темнота висела, как черный занавес, над домом номер 14 в Кенсингтоне, бездонная и неизмеримая. Хотя снег почти прекратился, и падали только редкие снежинки, облака плотно закрывали луну и звезды. Свет исходил лишь от двух далеких уличных фонарей, весело поблескивавших в туманной изморози.

Острые верхушки и коньки крыш старинных кенсингтонских домов застыли на фоне неба, врезаясь своими резкими очертаниями в ткань ночи.

На заднем дворе Нана подняла голову и ткнула своим влажным носом в подстилку на крыльце. Лайза выгнала ее почти час назад, разозлившись на нее за какую-то надуманную провинность, и преданная собака ждала возвращения своей настоящей хозяйки, чтобы та восстановила справедливость. Она сидела на длинной цепи, привязанной к врытому в землю столбу.

Неестественное движение на небе привлекло к себе ее внимание. Облака проплывали, все время меняя свои очертания, и вдруг что-то мелькнуло между ними. Слабый зеленый свет вспыхнул и потух.

Нана поднялась на лапы и зарычала.

В детской спали Джек и Мэгги. Джек разметался под одеялом, а Мэгги лежала, свернувшись калачиком, в то время, как плед сполз ей на голову. Над ними ровным светом горели ночники в виде фарфоровых домиков, лишь слегка отпугивая темноту и отбрасывая тени по углам.

Огонь в камине давно погас, и дрова прогорели, превратившись в серый пепел.

Шторы на окнах свисали мягкими фалдами, в которых скрылись картинки с приключениями Питера Пэна.

Вдруг ночники ярко вспыхнули, как будто увеличилось напряжение в электросети. Потом они вспыхнули еще раз и погасли. Ночь надвигалась постепенно, как зверь, вышедший на охоту. В темноте в дальнем углу комнаты, где стоял старинный шкаф с двойными зеркалами, появился отблеск, сначала слабый, но потом все усиливавшийся. Это был тот самый странный зеленый огонек. Появились какие-то образы, неразборчивые и далекие, но с каждой секундой они становились все явственнее и ближе.

Джек зашевелился и пробубнил что-то во сне.

Появившись из ниоткуда, заползали по стенам какие-то тени с клыкастыми мордами и пальцами, которые тут же превратились в когтистые лапы. Какой-то громадный, раскидистый силуэт поднялся среди угловатых фигур, проникая сквозь обшивку стен. Деревья джунглей переплетались своими ветвями, как паутина, и острозубые скалы на берегу острова были влажными от океанской волны.

В зеркалах шкафа образы стали вырисовываться — череп с пустыми глазницами, осклабившийся своими оголенными зубами, и древний парусник, который скрипит и стонет, вставая на якорь.

Неожиданно молния сверкнула над игрушечным корабликом, который стоял под стеклом на камине, как будто разразилась буря. Джек снова зашевелился. Звезда, висевшая как раз над его головой, бешенно завертелась. Старая лошадка-качалка, которая удобно примостилась около ящика с игрушками, начала взбрыкивать, размахивая уздечкой и хвостом в порывах налетевшего неизвестно откуда ветра.