Шамраев Юрьевич: Белый туман

Я стал охотником. Для человека, который мог "читать" лес, — он становился другом, братом, надежным укрытием, а также кормильцем и поильцем. Я же постигал все эти премудрости сам. Далеко от деревни, по причине своего малолетства, я не отходил и понятия не имел, что лес то же может кому то принадлежать, так же как и вся живность в нем. Это мне объяснил староста деревни. Он же меня предупредил, что не каждый встречный в лесу может быть хорошим человеком и что разбойников то же хватает.

Мы условились, что если я добуду кого то крупного, подразумевалось оленя, которого не смогу дотащить до деревни, то мне мясо надо было спрятать, следы охоты скрыть, а останки закопать в землю, или сбросить в овраг, а самому возвращаться в деревню за подмогой. Дядька Иов несколько раз сам ходил со мной, что бы все это показать наглядно. Было ясно, что и он когда то охотился и знал в этом толк. Так, в свои неполные 14 лет, я стал главным поставщиком свежего мяса для деревни. Мне выделили настоящий охотничий нож, что бы я мог разделывать туши и при необходимости выкопать небольшую яму. Он приятной тяжестью весел у меня на поясе, который мне достала из заветного сундука мать. И хоть пояс был мне великоват, он являлся предметом моей гордости и зависти моих друзей. Сделанный из выделанной кожи, он имел медные бляхи по всей длине. И ещё, его надо было не завязывать, а просунуть бляху в специальное отверстие, которое тоже было окантовано медью, и он держался сам. Бляхи я не чистил, после того, как убедился, что их блеск отпугивает живность. Но даже позеленевшие и потускневшие, они придавали моему поясу праздничный и необычный вид.

Шло время. На охоту я ходил почти каждый день, т. к. деревня жила впроголодь. Старые запасы съели, а новый урожай ещё не созрел, так что мое мясо было как нельзя кстати. Основную мою добычу составляли зайцы и кролики. Говорят, что кроликов много лет назад завез дед нынешнего лорда и сначала их разводили в замке, но потом по какой то причине они попали в лес и их развелось так много, что трех, четырех здоровых кролей можно было подстрелить не отходя от деревни, тем более, что они очень часто портили урожай. А охота с луком оказалась значительно добычливее, чем силки. Иногда мне удавалось подстрелить косулю и уж совсем редко оленя, и не потому, что их было мало в нашем лесу, а потому, что они были очень пугливые, и к ним было трудно приблизиться на расстояние полета стрелы. Тогда я возвращался в деревню и дядька Иов выделял мне пару, тройку мужиков, которые перетаскивали мясо и прятали следы охоты.

По вечерам, возвращаясь с охоты, я с трудом передвигал ноги. Вот и в этот вечер, уставший и обвешанный кролями, как священное дерево всеблагого подарками, я неторопливо брел к деревне избегая натоптанных троп. Вот и мое дерево. Возле него я всегда отдыхал и пил родниковую воду. В этот раз возле дерева кто то стоял. — Тойка, ты что здесь делаешь? Я сбросил кролей с плеча, и они мягкой грудой упали к ногам. — Жду тебя. Это было неожиданно и вместе с тем приятно. Меня кто то ждал. Нет, конечно меня ждала вся деревня с добычей. Но это ждали добычу, а Тойка ждала меня. — Что то случилось? Она приблизилась ко мне почти в плотную. — Случилось, Свен, мы голодаем. У нас большая семья и того мяса, что нам выделяет староста, нам не хватает, что бы накормить даже моих братьев и сестер. — Но ведь староста все делит по справедливости. Сейчас голодают все. — Мать болеет и не может ходить вместе со всеми собирать травы и коренья, отец пропадает на поле, того, что собираю я, нам не хватает. Мы голодаем, Свен, — и она ещё ближе придвинулась ко мне. Дай мне одного кролика, об этом никто не узнает. Я отрицательно помотал головой. В её глазах заблестели слезы. Она шмыгнула носом, а потом сделала то, что я от неё ни как не ожидал. Она рывком и как то суетливо сняла с себя платье, оставшись передо мной голышом, взяла мою руку и приложила к своей груди. Кровь вдарила мне в голову, ещё какое то мгновение я пытался сдерживаться, а потом не смог. Грудь у неё только только наливалась, но уже была упругой. Она помогла мне скинуть мою одежду и мы опустились на землю. Дальше я все помню как в тумане. Её горячие губы, руки, мои слова и поцелуи, её протяжный полустон полувскрик и неистовство, что охватило меня, а потом чувство блаженства и неги. Сколько прошло времени я не знаю, но наступила ночь.

Мы оделись, я выбрал самого большого крола и протянул ей. — Ты не думай, Свен, ты давно мне нравился, — и она опять прильнула ко мне. Мы ведь ещё встретимся, ведь правда встретимся? Я не хотел говорить и кивнул головой. И здесь ждали не меня, а мою добычу…