Евгений Малинин - Маг

– А теперь, дружок, пойдем помоем перед едой руки и физиономии, а также, как сказала твоя подружка, пописаем. – Я хлопнул Данилу по плечу.

Он поднял голову и почесал свой курносый носишко.

– Ага. Только я еще одно не понимаю. Если мы здесь будем искать переход несколько дней, мои мама и папа будут очень волноваться. Они же не знают, что у нас все в порядке!

Я улыбнулся: Данила очень точно «расставлял акценты».

– А вот эту проблему мы с тобой уже решили. Ты же слышал, я разговаривал перед нашим уходом. Этот человек – мой очень хороший друг. Он предупредит наших родных, что мы можем немного задержаться, чтобы они не волновались.

Он довольно улыбнулся и, схватив с одной из постелей полотенце, побежал к лестнице с криком:

– Кто второй – тот без компота!…

Я облегченно вздохнул и двинулся за ним. Что ж, теперь паренек будет воспринимать наше приключение, как каникулярное путешествие. Дай Бог, чтобы таким оно и оказалось.

Внизу никого не было, но пока мы с Данилой приводили себя в порядок, в столовой зазвякала посуда. Когда мы чистенькие и приглаженные вошли в столовую, Соня с матерью заканчивали накрывать на стол.

Кроме них в столовой находился маленький, сухонький, белый как лунь старик, с худым, заострившимся лицом и ясными, внимательными изумрудно-зелеными глазами. Он сидел в углу столовой в низком деревянном кресле, а на коленях у него покоилась толстая книга в темном переплете. Едва мы появились на пороге, он повернулся в нашу сторону и молча принялся нас разглядывать. При этом он гораздо больше внимания уделил Даниле. Тот, слегка смущенный таким вниманием со стороны незнакомого старика, прижался ко мне и притих. Несколько минут спустя старик так же молча перевел взгляд на меня, но лишь скользнул по моей фигуре глазами.

После проведенного осмотра он аккуратно заложил страницы закладкой, закрыл свою книгу и, поднявшись с кресла, вышел из комнаты.

Соня, до тех пор с важным видом сновавшая из кухни в столовую и обратно с различными тарелками в руках, тут же подбежала и заговорщицки зашептала Даниле на ухо:

– Ты моему дедушке Навону очень понравился, он тебе точно что-нибудь подарит!…

Я присел рядом с ней на корточки и тихо спросил:

– А я? Я твоему дедушке понравился?

– Ты хороший, но ты большой. Ему с тобой не очень интересно.

Тут она быстро отскочила в сторону и сделала вид, что поправляет что-то на столе. Через мгновение в комнату вернулся дед и сразу направился к стулу, стоявшему во главе стола. За ним в комнату вошел мужчина, по-видимому, отец Сони. Он проследовал к столу и занял место справа от старика. Дед посмотрел на нас и показал глазами на стулья слева от себя. Мы с Данилой так же молча заняли предложенные нам места.

Как только мы уселись, в столовую вошла Лайта с большой супницей в руках. Когда она поставила супницу на стол и открыла крышку, из нее повалил такой ароматный пар, что у меня сразу, что называется, «потекли слюнки». Лайта, улыбаясь, разливала свое варево в миски, которые ей подавала Соня, и ставила эти миски перед нами. Первым свою миску получил дед, за ним – мы с Данилой, а последним – сидящий справа от деда мужчина. Когда Лайта ставила перед ним миску, он украдкой, так, чтобы никто не увидел, погладил ей руку. Ни сама Лайта, ни Соня за стол не сели, а ушли на кухню. Дед, бросив на нас быстрый взгляд, взял с одной из тарелок большой пирог и, откусывая от него, принялся хлебать из миски варево. На столе стояло несколько тарелок с разными пирогами и маленькими хлебцами, два небольших блюда с зеленью, маленькие судки с разного цвета соусами, солонка и два довольно изящных глиняных кувшина, наполненных какой-то темной жидкостью.

Я взял в руку пирог с той же тарелки, что и дед, откусил от него и, зачерпнув ложкой со странно изогнутой ручкой, осторожно попробовал похлебку. Уж не знаю, из чего она была сварена, но через секунду я уже вовсю хлебал из своей миски. Данила тоже склонил свою белую голову над столом и сосредоточенно черпал ложкой, откусывая от пирога. За столом царило молчание.

Мы с Данилой первыми прикончили свои порции похлебки, и тут же перед нами поставили широкие, мелкие тарелки, наполненные гречневой кашей вперемешку с кусочками мяса. Каша была полита какой-то густой подливкой и пахла очень аппетитно. Я оглядел стол. Дед как раз взял один из кувшинов и налил себе полную кружку темного напитка. Я тоже протянул руку к ближайшему кувшину и, наклонив его над своей кружкой, по запаху понял, что наливаю пиво. Я не большой любитель пива, но, отхлебнув горьковатого напитка, вдруг почувствовал, как голова у меня прояснилась, а окружающие предметы обрели четкость. Я принялся за кашу и краем глаза заметил, что перед Данилой поставили кружку с киселем.