Евгений Малинин - Разделенный Мир

Лисий Хвост задумчиво отошел от окна и медленно стянул свой серый балахон. Он пытался сосредоточиться на своих странных, непонятных ощущениях или видениях, но чувствовал, что глаза его смыкаются. Магистр улегся в постель и последним сознательным движением натянул на себя одеяло.

А дальше был сон.

Ему снилась беспросветная тьма. Вокруг было влажно, мягко и тепло, как в утробе матери. Он словно только собирался народиться на свет, но уже знал, что он магистр, что в совершенстве владеет Искусством, особенно наваждениями, видениями, мороками. Скорее по привычке, чем сознательно, он ощупал окружающую темноту на истинность бытия и удостоверился, что это действительно сон. Тут он несколько испугался, а вдруг ему придется рождаться во сне. В какой мир он тогда попадет? Но испуг сразу прошел – он услышал тихий шепот, который успокоил его одной фразой: «В истинный». У него еще были вопросы, но он не успел их задать. Где-то у края сознания раздался хрипловатый, словно прокуренный, голос:

– Посмотри, похлебка не поспела?

Магистр растерялся, какая похлебка, кто должен посмотреть? Но тут же раздался другой голос, высокий женский:

– Потерпи, потерпи, успеешь пузо набить!

– Тут успеешь, – добродушно возразил первый. – Того и гляди настоятель проснется, и снова трогайся.

Магистр невольно прислушался к разговору – раз уж попался такой сон, без картинки, так хотя бы беседу послушать.

– Нет, Обретшая Суть предупредила, что трогаться не будем еще несколько часов. Она сама устала поддерживать морок, поэтому вызвала еще двух братьев. Вот когда они подойдут, мы и тронемся.

– Видать, серьезный попался кудесник, ишь как с ним монастырская братия нянчится. Вези – не тряси, перекладывай – не урони, корми двумя руками. Топал бы он своими ножками до Поднебесного, и ничего бы с ним не случилось.

– Эх, правильно Обретшая Суть говорит – ничего ты, кроме лошадей, не знаешь и не понимаешь. Потерянный ты для Истины человек!

– Ничего не потерянный, раз я для Истины всю жизнь работаю!

– Твои лошади тоже всю жизнь для Истины работают и тоже не понимают, почему они должны везти на себе такого здоровенного мужчину. Думают небось про себя: «Пусть бы ножками топал…»

– А ты, выходит, для Истины человек не потерянный и все прекрасно понимаешь. Тогда, может, объяснишь, зачем мы этого здоровяка на себе тащим?

– Значит, Обретшая Суть не желает, чтобы он видел дорогу к монастырю. А может, и другие какие причины есть. Ладно, хватит обсуждать то, в чем мы не слишком разбираемся. Получай свою похлебку и займись своим любимым делом.

Голоса замолкли. Магистра вновь стала обволакивать теплая, влажная темнота. Но теперь он не поддавался ее убаюкивающей тишине и уже сознательно прислушивался – не возобновится ли этот странный звуковой сон. Наконец, как и в первый раз, на границе ощущений раздался голос.

– Хороша у тебя похлебка, всю бы жизнь ел и не надоела бы!

– Не подлизывайся, обжора, добавки все равно нет. Вот-вот братья подъедут, их тоже кормить надо.

– И почему у тебя такие маленькие котелки! Взяла бы священный казан – вот я наелся бы!

– Ты лучше руки помой да рот сполосни. Обретшая Суть проснется, гостя кормить надо будет, а у тебя изо рта опять чесноком воняет. Придется настоятелю снова выкручиваться, когда гость спросит: почему фруктовый мусс чесноком отдает?

– Ничего страшного – чеснок полезен для здоровья!

– Ага, особенно в выпечке и сладких блюдах! Надо будет как-нибудь тебе сладкую булочку с чесноком поднести. К чаю.

– Эй, подруга, – перебил хриплый голос. – По-моему, это братья едут.

После небольшой паузы снова раздался женский голосок, прозвучавший несколько встревоженно:

– Беги буди настоятеля, он приказал его сразу разбудить, как только братья прибудут! А я за водой.

– Стойте!… – невольно вырвалось у магистра. – Кто вы такие?…

Но тут он понял, что лежит в постели с открытыми глазами, а в комнате светло тем нереальным жемчужным светом, которым наполняется утро до восхода солнца. Над ним наклонилось встревоженное лицо Вана, который тряс его за плечо и громко шептал:

– Учитель, очнись!… Все в порядке.

Лисий Хвост вдруг вспомнил темноту, которая накрыла его во сне, и ему стало жутко до мурашек под кожей. Он резко сел, едва не ударив Вана головой в лицо, и невпопад спросил:

– Что такое?… Что случилось?…

Ван облегченно выпрямился и, чуть помедлив, ответил:

– Да ничего не случилось. Кричал ты во сне, я и прибежал. Вообще-то пора подниматься, а то скоро последние попутчики со двора уберутся. А мы еще и не завтракали.