Андрей Марченко - Вороново Крыло

– Ади… Я уже привык отзываться на чужое имя.

– Да, мой командир… Это становилось смешным – до нашего полного разгрома оставались если не часы, то никак не больше дня.

– Ади, я попрошу тебя об одной вещи… Не смог бы ты и твои люди прикрыть наш отход? Прости, что прошу тебя об услуге, за которую не смогу расплатиться, но…

– Мы это сделаем, – ответил я. Я думал, что он уже уйдет, но сделав пару шагов, он обернулся:

– Ади…

– Да?

– Чтобы там о тебе не говорили – ты славный парень… Больше я его не видел.

На опушке леса нам срубили простенькую баррикаду. Я ждал атаки еще до полудня, но их наступление развивалось преступно осторожно. Солдаты сидели у баррикады, молясь всем богам подряд и клеймя свою жизнь. Но не побежал никто. Когда солнце начало последнюю четверть своего пути, я подумал, что воевода уже успел достаточно отвести остатки войск. Я посмотрел по сторонам и понял глупость нашего положения. Я понимал: обороняться на этих позициях – безумие. Да, у меня были здесь кой-какие дела. Я должен бы попасть в плен – сейчас или никогда. Но причем здесь остальные солдаты? И тут я сделал то, чего никогда бы не сделал настоящий Ади Реннер.

– Капрал, – бросил я, – отводи людей. Я постараюсь их задержать. Когда появился авангард врага я потушил их как свечи. Конечно, этим я их немного задержал – лишенные разведки они не могли двигаться также быстро. Когда подошла основная группа, я стоял на дороге, перемазанный кровью с ног до головы – кровь уже начала подсыхать и мерзко щипала. Первый всадник попытался смести меня с дороги не останавливаясь и не задумываясь, за что жестоко и поплатился – думать нужно всегда. Потом было еще пятеро – я уложил и их, хотя кто-то и сумел расцарапать мне плечо. К тому времени вокруг нас собралась чуть не вся их рота. Они были профессионалами, которые не испытывали ко мне никаких чувств и они уже начали заключать пари, сколько я еще убью, пока не уложат меня. Я не уложил никого. Нападать первым я не стал, а их командир выставил передо мною с два десятка арбалетчиков.

– Бросай свою бритву, солдат! Ты славно дрался, но сегодня не твой день… Я бросил меч на камень и переломал его ударом каблука. И засмеялся.

Странно, но те, кто пленил меня, даже не отобрали у меня ремень. Они накормили меня, не поинтересовавшись моим именем. Воды у них было мало, посему я не мог умыть лица и никто не замечал пятна на лице… Я мог бежать от них в любой момент, может статься, они сами были бы этому рады. Я бродил меж ними, грелся у их костров, ел кашу из их котлов. Они были солдатами и относились ко мне тоже как к солдату, одетому в другую форму. Солдаты беззлобно шутили – я острил в ответ. Может статься, я недавно убивал их друзей – но превратности военных дорог приводили к тому, что вчерашние пленники воскресали в иной униформе – уже командирами тех, кто брал его в плен. Наконец, меня передали в полевую разведку. Там долго не могли поверить в свою удачу. Они вертели в руках мой офицерский жетон, будто опасаясь подделки. Но он был самым настоящим, не настоящим было имя – но откуда им было знать об этом. Я идеально подходил под описание – мне играли на руку все слухи и их разведданные. Допрос длился от рассвета до полудня.

– А ведь вы могли драться вместе с нами, – бросили мне среди прочего.

– Запросто, –ответил я, – моя голова оценена в тысячу, дайте мне четверть этой суммы, вашу униформу и подходящую войну…

– Может мы так и сделаем…

Но не сделали – никто не стал предлагать мне деньги. Меня и не убили – тоже хорошо. Признаться, я не ожидал от них ни того, ни другого. Они отлично понимали

– что деньги, это еще не все. Деньги имеют свойства обесцениваться и заканчиваться. К тому же деньги – это не люди: их жалко. Они предпочли бы перековать меня под свою идею, дабы пользовать меня бесплатно. Моя дорога лежала в Школу – даже если меня не изменят – будет недурственное наглядное пособие. Но сначала меня отправили в тыл. На четвертый день мой конвой прибыл в лагерь военнопленных уже на том берегу. Он был большим – очевидно их командование собиралось считать пленных акрами. Но пленных было мало – охват у федератов не удался. Лагерь был совместным – в иных кампаниях разделяли пленных офицеров и рядовых, но здесь считали, что офицер должны разделять со своими солдатами все тяготы. И знакомых я не встретил никого – не успел. Бывали случаи, что офицеры отказывались следовать с солдатами, но здесь солдаты отказались от своего командира. Я успел только умыться – смыть пыль дорог. И когда я возвращался в барак, на моей дороге появился пленный. Я его не знал, что не мешало ему знать обо мне.