В просвете между облаками вдруг мелькнул еле уловимый багровый отсвет — как будто по черно-сиреневому полю пробежала быстрая алая рябь. Или огромная птица стремительно взмахнула крылом.
«Ночь еще не закончилась, — напомнила я себе. — Ты не имеешь права позволить себя убить. Слишком многие умерли, чтобы ты выжила. Помни, ты — Эрде. Последняя из рода Эрде. Ты — месть. Но, чтобы отомстить, сперва нужно уцелеть. Сохранить голову на плечах. Мои враги ответят за все. Я помню имена тех, кого у меня отняли. Каждое имя и каждое лицо».
Я твердила эти слова, как поминальную молитву, а подгибающиеся ноги несли меня по улице, за моей спиной горел дом семьи Эрде и в моей ладони была зажата шершавая рукоять кинжала-даги.
Глава одиннадцатая
Родственные узы — I
«Заметки между строк»
Аргос, побережье Хорота.
20 день Первой весенней луны
1294 года от основания Аквилонии.
В тридцати лигах от устья Хорота, где великая река сливается с Закатным океаном и стоит широко раскинувшаяся на полуострове Мессантия Аргосская, поток совершает плавный изгиб, отмеченный на всех лоциях как «Пинната» или «Сосновый утес».
Местечко примечательное: высокий, издалека заметный песчаный откос, на вершине которого в самом деле произрастает древняя, широко раскинувшая толстые ветви красная зингарийская сосна. Чуть пониже начинается россыпь желтовато-коричневых валунов, между которыми пробивается тоненький ручеек, огибающий песчаный склон и впадающий в реку. Кое-кто их жителей Мессантии полагает воду ручейка целебной или, во всяком случае, обладающей необычными свойствами, и иногда предпринимает вылазки к Пиннате. Трудность невелика — подняться на лодке вверх по течению, высадиться, набрать бурдюк родниковой воды и улизнуть. Проделать это все нужно по возможности быстро, ибо Сосновый утес и бьющий на нем источник, хоть и расположены на землях Аргоса, фактически им не принадлежат. Не являются они и зингарскими владениями, ибо граница соседей и вечных соперников Аргоса проходит лигах в пятидесяти к закату, за холмами.
Здесь, возле Пиннаты, начинаются Рабирийские холмы — цепь невысоких, густо поросших лесами гор, тянущихся до широкого плеса, где смешиваются воды Хорота и Алиманы, отмечающей пределы Аквилонского королевства и входящего в его состав Пуантенского герцогства. Три с небольшим сотен лиг Рабиров — земля, не принадлежащая никому. Даже на чертежах, хранящихся в королевских библиотеках, они закрашены тревожным красным цветом, а сбоку имеется непременная пометка: «Сия область издавна считается непригодной для проживания людей». Рабирийский край — бельмо на глазу Аргоса, ибо раскинулся на всей, без того невеликой правобережной области его земель, и постоянная головная боль правителей Зингары, у которых он отнимает добрую десятую часть королевства. Нетронутые сосновые леса, дичь, шкуры, смола и древесина, табуны полудиких коней, возможные рудники по добыче золота и меди, гранитные и мраморные каменоломни — сокровища, доселе недоступные для людей.
В летописях красочно описываются попытки завоевания Рабиров, предпринятые Аргосом и Зингарой. Описания заканчиваются совершенно одинаково: «Большая часть войск погибла, заманенная в хитроумные ловушки, оставшиеся же перебиты в стремительных ночных вылазках. Немногие уцелевшие повредились рассудком, сохранившие же здравость мысли не в силах поведать что-либо вразумительное о сражавшихся с ними. Пленных не взято ни единого».
С зубовным скрежетом и сжимающем сердце яростью правители Полуденного Побережья были вынуждены отказаться от замыслов покорить Рабирийские холмы силом. Самое большее, чего достигли люди — основали полдесятка укреплений и защищаемых ими деревень в полуночной части гор, вдоль правого берега Алиманы, да выстроили несколько хуторов на берегу Хорота, поблизости от Мессантии.
Должно быть, жители Рабиров довольно потирали руки, поняв, что добились своего. Им требовалась полнейшая замкнутость — они ее получили. Надолго ли — время покажет, но пока торговцы и путешественники обходили мирные с виду леса стороной. Полсотни лет назад аргоссцы проложили единственную дорогу через холмы: она начиналась в городке Лерато у устья Алиманы, шла на полуденный закат и завершалась в крепости Ильян на зингарской стороне. Протяженность дороги составляла всего-навсего сорок лиг и пользовались ею с большой опаской. Неизвестно, как обитатели гор отнеслись к ведущему по их земле тракту, однако больших нападений с грабежами и убийствами еще не случалось. Так, отошел кто-то вечером от костерка — и поминай как звали. Должно быть, угодил на званый обед к жителям холмов, став там главным блюдом.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу