Олаф Бьорн Локнит - Талисман всадника

— С ума спятил? — выдавил оборотень, которому тоже было нехорошо. Племя Карающей Длани очень остро чувствует чужое волшебство.

— Забирай Эрхарда, Эртеля и быстро катитесь домой…

— В Пограничье? — изумился Веллан.

— Болван! В ратушу! В дом губернатора! — я попутно крутил пальцами, налагая на друзей охранные заклятья. — Быстрее! Там встретимся!

— Проклятье! — выразительно рявкнул Веллан, наблюдая за Эрхардом.

Король Пограничья — оборотень, получеловек, полуволк. Представитель самой уникальной расы мира Хайбории. И вот сейчас Эрхард начал изменяться. Вытягивались челюсти, кожа покрылась серовато-белым волосом…

Неизвестно, до чего бы дошло превращение (любая сильная магия заставляет оборотня возвращаться в его исконный облик), но более молодые, а значит, более сильные Веллан и Эртель, а с ними и телохранитель подхватили Эрхарда под руки и повлекли к лестнице, уводящей на городскую улицу.

Очень вовремя!

Граф Крейн, молодой русоволосый красавец, воздел руку и прокричал людям, находившимся на барбикене:

— Где губернатор?

— Именем короля и трона Дракона ты, мятежник, говоришь с владетелем города Эвербах! — сипло проорал в ответ месьор Остарт, находившийся здесь же. — Чего надо?

— Раскрыть ворота и принести присягу истинному королю! — запросто отвечал граф Эдмар Крейн. — Принцу Ольтену Эльсдорфу, принявшему в память о скончавшемся отце и убитом брате имя Нимед!

— Весело, весело, — прошептал я под нос, отлично понимая, что бунтовщики столь малыми силами никогда не возьмут большой укрепленный город. — Что-то у нас слишком много живых покойников…

— Именем короля Тараска, — торжественно провещал губернатор Остарт, — объявляю, что вы признаетесь бунтовщиками, злодеями короны и прихвостнями самозванца! Смута допущена не будет! Если вы сложите оружие и сдадитесь властям, наделенным полномочиями от имени законного короля…

Договорить месьору Остарту не дали. Голос подала девочка, умопомрачительно похожая на герцогиню Эрде:

— Сударь, можно покороче? Вы сдаете город или нет?

Остарт надулся, как гусак, брызнул слюной и проорал в ответ такие речи, насыщенные удивительными сравнениями, что всем сразу стало ясно: Эвербах был и остается твердыней короны Немедии.

— Ты сказал, — тонкий голос донесся из-под стены. — Это было первое, оно же последнее предложение. Страже, находящейся на барбикене, я могу посоветовать спуститься вниз и отойти подальше.

— Отойдите! — неожиданно сам для себя заорал я. — Она волшебница! Она снесет ворота за краткий миг!

К сожалению, меня не послушались и приняли за паникера. Но давайте согласимся, что Тотлант всегда был умным человеком. А ум — это прежде всего осторожность.

Поэтому мне и досталось меньше всех.

Я кубарем скатился по лестнице вниз, неудачно стукнулся плечом о доски мостовой, однако поднялся и, подбирая балахон, рванул к стене ближайшего дома.

Мое магическое сознание было полностью залито истекавшей из тьмы древности красноватой жижей — силой, которую я не мог постичь.

Знаете ли вы, что такое кхитайский взрывной порошок, с помощью которого обычно делают фейерверки? Если не знаете — ваше счастье! Кхитайцы додумались использовать смесь серы, селитры и угольной пыли не только для развлечений, но и для целей военных. Когда я ездил в Кхитай, видывал; как «мастера огня» при помощи маленького бочонка этой жуткой крупы уничтожали огромные деревянные и каменные башни.

Судя по всему, надвратный барбикен Эвербаха пал именно под действием похожей смеси.

Башня начала распадаться на каменные обломки с самого верха — вначале зубцы, третий этаж, второй, первый… Вылетели ворота, распавшись на великое множество острых щепок. Неповрежденной осталась лишь дорога. Буквально рядом со мной, всего в двух шагах, оземь грянулось тело месьора губернатора. У Остарта была оторвана рука, снесена половина черепа, а в груди и животе застряли тяжелые, окрашенные кровью каменные осколки. Гвардию смело, будто ветром. Магическим ветром. Некое изумительное дуновение лишило пеших и конных мечей, вырвало из рук копья и алебарды, лошади взбесились и понесли, возле Полуночных ворот образовалась невероятная сумятица…

А я полулежал-полусидел возле крепкой кирпичной стены какого-то купеческого амбара и наблюдал за буйством Красного Волшебства. И ничего не пытался предпринять, зная, что в случае сопротивления красное волшебство меня раздавит также, как кованый каблук раздавливает в всмятку лягушонка, попавшегося на дороге.