Анфиса Кохинор: Пета бяху или по миру наугад

Мальчишка сорвал с шеи бирку, зашвырнул её в траву и замолчал, не поднимая взгляда, а девушка машинально погладила жёсткие перья петуха-мутанта. Она не помнила, когда Петруша подкрался к ней и прильнул к боку. Рассказ паренька раздавил её, размазал по стремительно раскаляющейся под тропическим солнцем земле. Юля почувствовала дурноту. По телу, несмотря на жару, разлился холод, а разум отчаянно искал логичное объяснение происходящему. "Господи, куда я попала? Что за дикие нравы?! Неужели меня закинуло на богом забытые пиратские острова? А может, это скрытая от цивилизованного мира секта? Нет! Уж какие-нибудь слухи о ней в СМИ просочились бы… - Юлю затрясло. Она вдруг поняла, что знает ответ. - И от него попахивает безумием. Но, это я поскромничала. Не попахивает, а разит! - Рука машинально потянулась за сигаретой. Юля щёлкнула зажигалкой, затянулась, но в голове не прояснилось. - Где же ты, моя верная, трезвомыслящая подруга? Вот уж кто собрался бы с духом и расставил всё по полочкам. Светка всегда отличалась рациональным, осмысленным подходом к жизни. Не то, что я… Бр-р!"

А парнишка всё молчал, ожидая, что скажет ведьма.

- Ужас, - выдавила Юля, лишь бы произнести хоть что-то.

- Конечно, ужас, - согласился подросток. - Куда лучше горшки мыть или овец пасти. А это… В Кахнаре ведь как: либо в бордель, либо магам на опыты.

Юля закашлялась, подавившись дымом. Ей даже спрашивать не требовалось, чтобы понять, куда "добрый" папаша пристроил сыночка-милашку.

- И ты сбежал, - быстро сказала она, стремясь опустить неприятные подробности рассказа.

Парнишка покраснел и кивнул:

- Хозяин запер меня в гостиничном номере и ушёл. Он помыслить не мог, что я окажусь идиотом и сбегу. Я старался выглядеть смирным, когда он меня покупал. - Веснушки на раскрасневшемся лице стали почти белыми. Парнишка говорил, то и дело поджимая губы.

"На его месте мне тоже было бы стыдно", - вздохнула девушка.

- И потом, без тенхора на свободе долго не продержишься.

"Опять это слово, - с досадой подумала Юля. - Пора выяснить, что это за штука".

- Что такое тенхор?

Рыжие волосы всколыхнулись, и в лицо девушке вперились негодующие карие глаза:

- Это уж слишком! Хочешь сказать, что не знаешь? Ты же не собиралась расхаживать по Главерне в таком виде?

- Ну… - протянула Юля, оттягивая неприятный момент объяснения, и погладила нахохлившегося петушка по спинке. - Я здесь, видишь ли, проездом. И совсем не знаю, что такое Главерна, Кахнар и тенхор. - Она помолчала и не к месту сообщила: - Я арфистка, музыкант то есть.

Петух-мутан издал резкое кукареканье, похожее на злобный смешок. Мальчишка бросил на него испепеляющий взгляд и снова повернулся к девушке. Лицо его медленно зеленело. Юля отбросила давно потухшую сигарету, выпрямилась и постаралась говорить убедительно:

- Послушай, э… Как тебя зовут?

- Никак. - Плечи мальчишки снова поникли. - По закону я не имею права на имя.

- Ясно…

Юля сжала пальцами крыло петушка. Он недовольно крякнул и клюнул её в запястье. Не больно, правда. Виновато потрепав петушиный бок, Юлька подарила парнишке самую очаровательную из своих улыбок, подумав: "Надеюсь, от моего макияжа ещё что-то осталось, и я не выгляжу как Шапокляк", и решительно заявила:

- По законам моей страны, каждый человек имеет право на имя, поэтому нарекаю тебя - Эрик!

Подросток вытаращился на ведьму, открыв рот. Сначала он никак не отреагировал на Юлино заявление, словно перестал понимать человеческую речь, а потом издал не то вскрик, не то всхлип и закрыл лицо руками. Он не плакал, просто молча сидел и раскачивался из стороны в сторону, как маятник. Девушке захотелось обнять его и утешить, сказать, что не все люди сволочи и жизнь порой позволяет высунуть голову из дерьма, но она осталась сидеть на месте: "Спокойствие, только спокойствие. Не хватало ещё, чтобы он опять целоваться полезет!.. А вот с именем я угадала. Очень ему идёт. Молодец, Юлька!"

- Вот что, Эрик. Придётся тебе уяснить две вещи. Первое, я не ведьма, хотя уже начинаю об этом сожалеть. Второе, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы ты покинул Главерну. Обещаю!

Юля осознавала, что взваливает на плечи непосильную ношу, но всё же твёрдо намеревалась сдержать слово: "За свои двадцать два года я сделала не так уж много хорошего. Должно и в моей жизни быть место подвигу!" О вероятном провале она старалась не думать.

- Я дала тебе имя, Эрик, и я тебя не брошу. А сейчас возьми себя в руки и подумай, куда нам идти.