Джеффри Лорд: Жемчуг Кархайма

Наконец Айола, встрепенувшись, чуть приподняла бедра, и Блейд начал ритмично двигаться в такт с ее послушным телом. Движения ее все ускорялись, потом мышцы напряглись, затрепетали, острые белые зубки впились в плечо разведчика, и он услышал блаженный вздох.

Через секунду она спала. Блейд вытянулся рядом на просторной кровати, чувствуя, что и его охватывает дремота. Неужели он так утомился? Конечно, препирательства на совете стоили немалых сил… Ничего, к ночи он успеет отдохнуть…

Но все же странно… Как быстро уснула Айола! Тоже устала? Или они выпили слишком много вина? Пурпурного вина с чуть заметной горчинкой, которое прислал Ратаг?

Ратаг… Ринвел… зеленая жемчужина… тайна… Слова крутились у него в голове, постепенно превращаясь в неразборчивое бормотание, в мерный гул прибоя; наконец они смолкли совсем. Ричард Блейд спал, сморенный усталостью, вином и сонным зельем.

В щель между занавесями проник солнечный луч и, шаловливо скользнув по лицу Блейда, разбудил разведчика. Он сел, потягиваясь, потом прислушался: во дворце царила тишина. Лишь негромкое дыхание Айолы раздавалось рядом; глаза девушки были закрыты, темные локоны рассыпались по подушке,

Ратаг. Ринвел… зеленая жемчужина… тайна… ночь. Ночь! А сейчас уже утро! Правда, раннее — штора, прикрывавшая окно, чуть начала розоветь.

Блейд потряс Айолу за плечо. Веки девушки поднялись, некоторое время она смотрела на него непонимающими глазами, потом сонно улыбнулась.

— Вставай, малышка! — Скатившись с кровати, Блейд натянул штаны, набросил безрукавку. — Кажется, мы проспали самое интересное! — Он был уже на полпути к двери. — Ратаг, мерзавец, чего-то подлил в вино!

— Я сейчас… — Айола приподнялась в постели.

— Беги в зал, — Блейд махнул ей рукой. — А я проведаю старика в подвале!

Торопливо застегивая пояс с клинком, он помчался вниз по лестнице.

Тесная каморка, еле освещенная догорающим факелом… Низкие своды, стены из серого потемневшего гранита… Цепи, протянутые от массивных бронзовых колец… В цепях — бессильно обвисшее тело старика; из груди его с хрипом вырывалось прерывистое дыхание. Ни Ратага, ни Аталира, ни важного хозяина «Сокола»… Впрочем, что касается двух последних, Блейд не сомневался, что им тоже был преподнесен кувшин с подарком — и хорошо еще, если с сонным зельем, а не с чем-нибудь покрепче.

Он перешагнул порог, всматриваясь в того, кто три дня назад был грозным властителем Кархайма, и споткнулся. Глянув вниз, Блейд похолодел; на полу валялся абордажный крюк, закопченный и залитый кровью. Рядом — кувшин с водой; видно, Ратага мучила жажда. Да, помощник Айолы не шутил, поклявшись, что заставит герцога разговориться! Вот только выслушивать его признания он собирался в одиночку.

Блейд поднял с пола кувшин и выплеснул воду в лицо старику. Герцог закашлял, шевельнулся, пытаясь поднять голову, но сил не хватило. Он снова уронил ее на грудь и слабо застонал. Судя по всему, жить Ринвелу оставалось недолго.

— Где… где этот?.. — Блейд схватил умирающего за плечи и с силой встряхнул. — Он давно ушел?

— Нет… — шепнули бескровные губы. Потом герцог все-таки поднял голову. Лицо его оставалось нетронутым, лишь на месте левого глаза темнела пустая впадина.

Разведчик ждал. Наконец Ринвел отчетливо произнес:

— Ушел… недавно… Превращается в бессмертного… — губы старика подергивались, словно он пытался изобразить усмешку.

— Значит, твой жемчуг в самом деле продлевает жизнь? — в голосе Блейда прозвучало удивление.

— Правда, — Ринвел с трудом сосредоточил взгляд на лице стоявшего перед ним ховестара. — Если знаешь как… — по телу старика пробежала судорога, взгляд помутнел. Блейд снова встряхнул его.

— Говори же, говори! Клянусь Святым Кругом, этот… этот, который замучил тебя, получит сполна за все!

Вновь послышался стон, и герцог, не поднимая головы, с трудом выдавил:

— Хорошо, я скажу… но я… я сам с ним рассчитался… сам…

— Что надо делать с жемчугом? — медленно произнес Блейд, не обращая внимания на последние слова. Кому страшны угрозы умирающего?

— Носить на теле… день — под сердцем… день — у печени… день — на виске… — герцог судорожно вдохнул, замолчал и с неожиданно просветлевшим лицом добавил: — Ни к чему тебе это, ховестар… уже ни к чему… Приятель твой… знает лучший способ… Поди спроси… если успеешь… — тело его странно напряглось, будто рванувшись из цепей, голова запрокинулась, глаз закрылся.