Джеффри Лорд - Океаны Айдена

Якорь пошел вниз и вернулся, нагруженный бухтами канатов. Странник обвязывал их вокруг массивных валунов и сбрасывал концы вниз — туда, где горели факелы и еще глухо стучали молотки. Его люди начали подыматься, держась за веревки, упираясь ногами в медные наконечники копий; в темноту полетели новые канаты, более короткие — к ним приставляли лестницы. Вскоре двести человек, самых крепких и выносливых, стояли над пропастью, казавшейся в темноте бездонной.

Блейд осторожно повел их вперед. Его людям надо было пройти небольшое расстояние, но двигаться в полумраке, среди камней и острых обломков, оказалось непросто. Факелы внизу погасли; четыре сотни оставшихся под стеной бойцов тихо направились к Проходу. Их задача заключалась в том, чтобы добить тех, кто вырвется из-под камнепада.

Со стороны моря доносился гул тысяч голосов, скрип лодочных днищ по камням, звон оружия, резкие выкрики. На берегу пылали костры, и Блейд видел, как смутные тени, метавшиеся около них, вдруг обретали ясные и четкие очертания, становились плотнее, потом вытягивались в колонны, над которыми плыли огненные факельные языки. Войско брогов устремилось в ущелье, беспрепятственно затопив его от края до края; остатки бревенчатой изгороди догорали в кострах.

Ристинцы растянулись вдоль края обрыва группами по тричетыре человека — иначе тяжелые обломки, которые усеивали гребни утесов, было бы не своротить. Блейд ждал, наблюдая, как сотни огоньков неторопливо плывут во тьме под его ногами, словно ковер из живых светлячков, танцующих ночью над заповедной поляной. Он ждал, пока первые из них не выбрались на равнину, пока арьергард войска не втянулся в каменную щель Прохода, пока плотная масса людей, нагруженных связками стрел и тяжелыми щитами, не наполнила воздух острым запахом разгоряченных тел, пропотевших кожаных одежд, дыма и гари. Тогда, повернувшись к своим бойцам, он проревел только одно слово: «Вали!» — и столкнул огромный валун.

Лавина камней хлынула вниз. Они мчались, увлекая за собой более мелкие обломки, щебень и осколки, выбитые из базальтовых склонов, и зловещий протяжный шелест быстро переходил в громоподобное рычанье — словно каменная пасть Прохода смыкалась с яростным торжествующим звериным воем, погружая свои остроконечные клыки в трепещущие человеческие тела. Внизу раздались испуганные крики, яркие точки факелов затанцевали, заметались, тесня друг друга; потом над ущельем повис страшный многоголосый вопль.

Ристинцы с угрюмыми ухмылками продолжали сталкивать валуны. Никто из них не мог видеть, что творилось внизу — свет факелов был неярок и число их стремительно уменьшалось, — но они слышали. Слышали хруст костей и глухие звуки ударов, с которыми камни врезались в плоть, стоны и проклятья, звон щебня, попавшего в медную оковку щита, треск дерева, хрипы и тяжкое дыхание умиравших, Запах крови, поплывший над ущельем, сладкий запах растерзанной плоти заставлял их широко раздувать ноздри; они вдыхали этот упоительный аромат, и скрюченные пальцы сами тянулись к мечам, дрожа от нетерпения. Теперь гарты жаждали погрузить свои клинки и копья в тела врагов, довершая то, что начали скалы.

Внизу воцарилась тьма — почти полная, если не считать десятка-другого тлевших на земле огоньков, Блейд пронзительно свистнул, и его люди начали спускаться с утесов, скользя по канатам. Не в ущелье, нет, — на галечный пляж рядом с ним, куда сбегалась оставленная у лодок охрана. Этих было десятков пять или шесть; к ним присоединилась сотня брогов из арьергарда, успевших выскочить из-под лавины. Теперь на берегу, в свете догорающих костров, завязалась схватка, в которую вступали все новые и новые бойцы, покидавшие скалистые вершины.

Она была короткой и кровавой. Свистел фран Блейда, глухо лязгали о щиты клинки его дружины, змеиные языки копий пронзали тела врагов; броги падали один за другим. Наконец, устрашенные, они бросились к лодкам, пытаясь вдвоем или втроем столкнуть в море тяжелые пироги и скрыться в спасительных струях Потока. Здесь, в воде, среди мелких волн, с шуршанием накатывавшихся на гальку, их настигли и перерезали всех.

Вытащив из костра головешку, Блейд помахал ею в воздухе, собирая своих людей. Потом велел зажечь побольше факелов и повел их к Проходу. Там царила могильная тишина.

Прибрежная окраина Ристы, на которую обрушились две тысячи озверевших дикарей, пылала. Видимо, нападавшие не сомневались, что с запада скоро подойдет второй отряд, и потому грабили методично, не торопясь. Их разрозненные группы подолгу задерживались у каждого дома, сначала вытаскивая наружу отчаянно сопротивлявшихся обитателей, потом — их добро, до последней глиняной кружки и медного гвоздя; наконец сухие бревна охватывали яркие языки пламени.