Владимир Кучеренко: Сказки серой эльфийки[СИ]

— Возможно, но есть вероятность, что от ядовитых грибов такая сказка вам примерещится посмертно. Так что лучше неизвестные ягоды, грибы и другие плоды растений кушать, — строго наказала королева клинков.

— Гномы научили эльфов понимать животных?

— Это только легенда, но возможно так и было. Еще какие варианты?

— Если чувства взаимные, то богини Шейла и Эвва разрешают эльфам разных рас иметь детей?

— Вот, умничка, хорошо подметила. Однако, к сожалению, опять-таки, это всего лишь красивая сказка, — вздохнула Теоларинэ и задумалась: — Хотя, всякое может случиться.

— А ещё: рыбе без воды, что волку без лесу — не жить!

Королева клинков улыбнулась и произнесла:

— Всё правильно, мои дорогие! Но самое главное, что вы должны понять: делайте другим добро и сами будете без беды!

В некотором гномьем царстве, в некотором Пангейном государстве жил-был царь. У этого царя было три сына, все они были на возрасте: сто, триста и пятьсот лет. Только мать их вдруг унес злой светлый эльф Кошэль Бессмертный.

Старший сын попросил у отца благословенье искать мать, уехал — и без вести пропал. Середний сын пождал-пождал, тоже выпросился у отца, уехал, — и тоже без вести пропал. Малый сын, Ив-царевич, говорит отцу:

— Батюшка! Благословляй меня искать матушку.

Отец не отпускает, говорит:

— Тех нет братовей, да и ты уедешь: я с кручины умру!

— Нет, батюшка, благословишь — поеду, и не благословишь — поеду.

Отец тяжко вздохнул и благословил.

Ив-царевич несмотря на то, что гномьего роста, не по годам силен был, для сопляка то столетнего. В честном поединке даже оркам с ним сдюжить не удавалось. И вот пошел он выбирать себе коня. Рядом с которым табуреточку подставит, станет на нее ножками богатырскими, да на которого скакуна руку положит, тот и падет. Так и не выбрал, идет дорогой по городу, повесил голову.

Неоткуда взялась человеческая старуха, спрашивает:

— Отчего, добрый молодец, повесил голову?

Ив-царевич посмотрел на нее снизу-вверх и отвечает:

— Уйди, женщина! На руку положу, другой пришлепну — мокренько будет.

Старуха обежала другим переулком, идет опять навстречу, говорит:

— Здравствуй, добрый молодец! Что повесил голову?

Гном и думает: "Что же такое? Вреде не пьян, а только иду в таверну хмельным пивом горе заливать. Почему мерещится одно и то же?"

Старуха словно прочла его мысли и молвит третий раз:

— Ну, поведай, добрый молодец, что печалит тебя? И не пугайся, не видение я, нарочно оббежала, чтобы прознать про беду твою горькую. Не таись, расскажи, авось помогу.

Снова задумался маленький богатырь: "И что это так настойчиво старуха меня спрашивает? Не подсобит ли и вправду мне она?" И говорит тогда:

— Вот, бабушка, не могу найти себе доброго коня.

— Дурашка, мучишься, а старухе не наскучишься! — старая человечиха. — Пойдем со мной.

Привела его к горе, указала место:

— Скапывай эту землю.

— Ты что, старая, думаешь раз я гном, то сразу шахтер? Не привычен я рыть. Вот если по кузнечному делу — обращайся.

— Окстись, милок! Али запамятовал зачем пожаловали сюда? Не за жилой драгоценной, а за скакуном выносливым.

"Совсем ополоумела карга. Лошадей, словно червей на рыбалку, из земли выкопать хочет", — подумал Ив-царевич, но за лопату взялся.

"Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается", — гласит пословица ленивых людей. Однако к трудолюбивым гномам это не относится. Не прошло и часу, как на много сантиметров под поверхность планеты углубился коротышка.

Вдруг видит чугунную доску на восьми замках. Достал свою гордость ковальную, не раз проверенную на многочисленных тайных палатах дворцовых — набор отмычек универсальный. Замки тотчас слетели, двери отворились и вошел гном под землю в пещеру. Но не простая та пещера была, а конюшня темных эльфов. И прикован в ней на восьми цепях репфайдер Матриарха. А цепи те — вовсе и не цепи, а лапы гигантского паука-стражника.

Суровый двуногий дракон ездовой, доселе не подчиняющийся никому, кому дроу, видно, услышал ездока по себе, зарычал, забился, все восемь лап-цепей и порвал. Ив-царевич надел на себя богатырские доспехи мифриловые, надел на ящера узду, седло, дал старухе денег и сказал: "Благословляй и прощай, бабушка!" Сам сел и поехал поскорей, пока темные эльфы не кинулись пропажи и не поутыкали их стрелами, и не стал он с бабкой походить на ежиков заморских Архипелагских, коих в народе дикобразами величают.