Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст

Но я видел и другие взгляды, бросаемые в мою сторону. Ряд лордов откликнулись на мой призыв помочь Армландии против агрессии могучего Турнедо и выставили свои отряды в немногочисленную армию Найтингейла. После короткой, хоть и ожесточенной войны Найтингейл мудро и дальновидно передал отошедшие к Шателлену земли тем лордам, что пришли со своими войсками.

Теперь они, гордые своей отвагой и удачливостью, окружены завистливым вниманием, ибо за небольшие вообще–то усилия получили так много…

Барон тоже заметил эти взгляды, крякнул, посопел и сказал совсем другим тоном и почти шепотом:

— Ваше высочество, когда в сердце любовь… какие там завоевания, воинские победы? Это ничто в сравнении с тем, когда завоевываешь сердце женщины!

— Самые великие победы, — поддакнул виконт.

— Но мы еще не доросли до них, — сказал барон Крейст печально. — Нам бы еще сперва принять достойное участие в сражениях, где можно показать удаль и отвагу, блеснуть воинским умением!

— Да–да, — подтвердил Кэвин, — блеснуть.

— Ваше высочество, если вдруг вы снова… как–нибудь… где–то… ну, что–то случится…

Я буркнул:

— Ну?

— То мы бы весьма, — сказал он.

Потом, видя, что разговор уже не о безумствах пламенной и страстной любви, наполнили кубки и отошли к той части стола, где всеми красками цветут роскошные женщины, жены и родственницы прибывших погостить лордов, а также сестры и племянницы Мидля.

Ко мне приблизился широкий вельможа с брюшком, но с плечами, как у медведя, наклонился к уху и шепнул:

— Ваше высочество… мы как увидели вас, так сердца воинов возрадовались!.. Я барон Томлинсон, властелин земель Беркли, много о вас слышал и неизменно восторгался!

— Ну–ну, — сказал, я осторожно, покосился на Франку, она щебечет с Мидлем, — и что?

Он шепнул еще тише:

— Если что… только скажите!

Я покосился на удаляющиеся спины барона Крейста и виконта Майкла.

— Вы один или… есть еще желающие?

— Думаю, — зашептал он горячо, — таких много. У нас круг друзей, хоть и малый, даже не круг, а кружок, но мы всегда вместе шли и все делали плечом к плечу…

Я прервал строгим шепотом:

— Говорите только за себя, сэр Томлинсон. Когда вам выпадет время предстать перед Высшим Судом, ни Сатана, ни святой Петр не будут интересоваться членами вашего кружка или кружками вашего члена, а спросят строго и четко: вы на чьей стороне? Что сделали доброго или недоброго? Лично вы?.. Вот сейчас вы готовы обнажить меч и повести своих людей в бой за святое дело?

Он наклонился ко мне и прошептал, пуская голос по столешнице так, что от нас поползли, подрагивая в испуге, даже тяжелые блюда с яствами:

— Готов, ваше высочество!

— Точно?

— Клянусь!

Я бросил быстрый взгляд по сторонам, в зале, как и везде в провинции, за столом все едят и много пьют, а в отсутствии короля, где во всем замке только родня и близкие друзья, быстро перепились, держатся весело и беспечно, никаких надуманных манер, и никто не обращает внимания, о чем мы говорим с сэром Томлинсоном.

Я все–таки понизил голос и ответил еще тише:

— Это хорошо, так и надо. Есть люди, ни на что не готовые, есть — готовые на все. Я вот, к примеру, готов на все, даже на добрые дела. Что ж, сколько вам времени понадобится, чтобы предстать пред мои ясны и даже светлы очи во всем блеске доспехов и во главе отряда рыцарей? Желательно, тоже готовых на все?

Он ответил в некотором недоумении:

— Как скажете, ваше высочество…

— Тогда сегодня, — решил я. — К обеду успеете?

Он воскликнул шепотом:

— Ваше высочество!.. У меня гарнизон всего из двенадцати человек, но за неделю могу собрать больше сотни вассалов!

Я поморщился:

— Неделю? Долго… За это время все может начаться и закончиться. Я ведь Ричард Стремительный… или даже Молниеносный. Ричард Стремительный Строитель! Звучит?.. Ну, не в том смысле, что после моих строек туда будто молния била долго и усердно, а… в общем, сэр Томлинсон, если через семь дней вы с отрядом не будете здесь, то… весьма упустите свой счастливый момент.

Он переспросил:

— Здесь… это где, за столом?

— Это сперва нужно заслужить, — сказал я наставительно. — Достаточно будет подъехать, чтобы быть увиденным из замка. Где я на вершине смотровой башни буду томиться мукой сладкой, наедине и сам с собою изнемогать в любовном пыле.

Он тихонько распрямился, зыркнул по сторонам, никто ли не слышал, но, думаю, все настолько заняты собой и своими интересами, что только Франка если что и услышала, то по женской занятости собой вряд ли что поняла.