Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст

— Леди Франка.

Румянец снова поджег ее щеки так, что стали багровыми, грудь часто вздымается, а дышит Франка весьма учащенно, но когда заговорила, голос ее прозвучал при всем смущении достаточно уверенно:

— Сэр Ричард, я прекрасно понимаю вашу неутолимую страсть, что погнала вас из вашего Турнедо через два королевства, чтобы снова овладеть мною… и весьма польщена, однако не хочу, чтобы возникли какие–то трудности!

Я ответил настороженно:

— Я тоже, милая Франка. Потому и сказал, что якобы из–за рудников примчался с такой страстью…

Она воскликнула:

— Вам трудно сдерживаться, вижу, вы весь кипите, у вас даже во взгляде такая дикая страсть, но, умоляю вас, постарайтесь сдержаться до ночи!..

Я пробормотал:

— Да уж… ночь все близится, а Франки нет как нет… Я продержусь, Франка. Ага, я же такой, просто железный.

Она оглянулась украдкой и сказала совсем тихо:

— Я понимаю, сэр Ричард! Как понимаю и вашу безумную страсть, что погнала вас так далеко, только чтобы обладать мною… Однако, сэр Ричард, мне страшно неловко, я понимаю, что такое лучше бы уточнить между мужчинами, но сэр Мидль очень деликатен, он даже в полной темноте никогда не раздевается полностью, как делаете вы в своем предельном бесстыдстве… потому он не сможет обсуждать такие вопросы…

— Женщины, — согласился я, — играют в обществе все большую роль. И это как бы правильно. Вам вполне можно доверять разрешение весьма определенных вопросов. Не стану все перечислять, их масса, где–то около полудюжины.

— Спасибо за поддержку, сэр Ричард!

— Все для вас, леди Франка, — заметил я скромно.

— Сэр Ричард…

— Ну–ну?

— Даже не знаю, как такое и сказать…

— Да просто говорите, — предложил я.

Ее багровые щеки уже светятся изнутри, от кончиков ушей можно зажечь все свечи в замке и даже люстры, а тяжелый пурпурный румянец опустился на нежную белую шею и медленно пополз на грудь.

Я засмотрелся на его продвижение, неужто в самом деле воспламенит вот эти два нежных арбузика…

— Сэр Ричард, — проговорила она, — мне ужасно стыдно, я была воспитана в строгих правилах и никак не думала, что…

— Леди Франка?

Она опустила взгляд, а потом и вовсе отвела в сторону.

— Сэр Ричард, — голос ее впервые дрогнул, — очень важный момент нужно уточнить…

— Слушаю, леди Франка.

— Как мы, — сказала она с трудом и покраснела еще сильнее, — будем вести это… ну, супружеские отношения?.

— Гм, — сказал я, — а что, если какие–то варианты?

— Да, — ответила она, не поднимая взгляда. — Либо вы с сэром Мидлем будете приходить ко мне на ложе… либо я должна приходить к вам обоим…

Я вздохнул, варианты оказались не очень, улизнуть никак, сказал обреченно:

— Нет уж, лучше вы притопывайте. Я тогда, может быть, покапризничаю и скажу, что меня голова болит… снова.

Она не поняла, при чем тут голова, явно эта отговорка появилась в поздние времена, сказала тихо:

— Хорошо. Тогда я приду сперва к вам, потом к сэру Мидлю.

— Ну, — ответил я, — это как вам удобнее.

Она сказала тихо:

— Спасибо, сэр Ричард.

Я изумился:

— За что?

— Вы прежде всего, — пояснила она застенчиво, — заботитесь, чтобы удобно было мне. Никто из мужчин так не делает.

Молоденькая застенчивая девушка со свечой в руке проводила меня в спальню, отбросила край одеяла, показывая чистую простыню, проговорила, сильно краснея:

— Если здесь что не так, ваше высочество, только скажите.

Я отмахнулся:

— Спасибо, я воин, привык спать и прямо на земле.

— Больше ничего, — прошелестела она, — не нужно?

Я помотал головой.

— Спасибо, что проводила, а то я б не нашел дороги, правда. Тут везде так темно… Спасибо, можешь идти.

Она сделала шаг назад, щеки полыхают, сказала просительно:

— Давайте я вам сапоги сниму.

Я хохотнул:

— Боишься, что в сапогах залезу под одеяло? С сапогами просто, вот смотри…

Я поддел носком сапога под пятку второй, сбросил мигом, так же быстро стащил и второй.

— Передай спасибо сэру Мидлю, — велел я. — В самом деле, ценю. Но, увы, сейчас нет. Хотя в другое время и в другом месте…

Она поклонилась и отступила.

— Все передам, ваше высочество.

Когда дверь за ней тихонько закрылась, я в самом деле подумал, что Мидль хоть и действует в своих интересах, но оказывал мне приятную услугу. Но, увы, здесь я, оказывается, именно потому, что сгораю от безумной страсти. Так что эта милая служаночка в другой раз, хоть хорошенькая, просто сладкое пирожное только что из печки…