linavl: Несчастный случай? Или…

Петуния же, наоборот, старалась не прикасаться к нему. И едва тот вырос из пеленок и кое-как сумел одеваться сам, вообще не трогала его. Свою нелюбовь она выказывала полным безразличием и игнорированием: не отвечала на вопросы, которые тот иногда осмеливался задавать, не разрешала есть вместе с ними. А еще она заставляла этого оборванца (одежду, достававшуюся Гарри, действительно, сложно было назвать нормальной, после того, как ее изнашивал непоседливый Дадлик) убираться в ванной, чем, собственно, тот и занимался вместо завтрака в день своей гибели.

Снейп не увидел, а скорее догадался, исходя из многочисленных одинаковых воспоминаний женщины, как именно трехлетний мальчуган свалился со злополучной лестницы. Скорее всего, как обычно, он вышел из ванной комнаты на втором этаже, пошатываясь от усталости, растирая стертые в кровь от ядовитого чистящего порошка ладошки и подслеповато щурясь, ведь очки Петуния ему не покупала, хотя уже давно поняла, что племянник плохо видит.

Зато бывший лучший друг Лили Поттер, стоящий сейчас в пустом, пропахшем пылью доме, с бешено колотящимся в груди сердцем, увидел, как повел себя Вернон Дурсль, когда обнаружил лежащего у лестницы приемыша. Мужчина даже не нагнулся, чтобы проверить, жив ли мальчик, а всего лишь вытащил у него из-под тощей ножки, покрытой синяками и большой кровоточащей ссадиной, ярко-красную машинку. А потом развернулся, и, стараясь не наступить на кровь, перешагнул через бьющееся в предсмертных судорогах тельце. Он видел это глазами Петунии, которая, как ни в чем не бывало, налила вернувшемуся на кухню мужу кофе и поцеловала мальчугана, сидевшего в удобном высоком стульчике. И она улыбалась нежной улыбкой сыну, тогда как сын ее сестры в это время корчился от невыносимой боли в разбитой голове и покалеченной спинке, а каждая его сломанная при падении косточка пульсировала в агонии.

Сердце Снейпа, сделало кульбит, когда он, судорожно стискивая в руках палочку, просмотрел это воспоминание до конца.

Даже спустя годы, просыпаясь по ночам после очередных кошмаров, он помнил, что именно ему снилось: изломанное тело мальчика, забытого там, у лестницы, в мучениях и одиночестве встречающего свою бессмысленную и нелепую смерть. Помнил, как на бледном личике лежала мокрая половая тряпка, словно насмешка, словно укор, говорящая о том, что даже после смерти Гарри, брошенный на произвол судьбы одним из величайших волшебников своего времени, не был достоин чуточку уважения, а мог получить от жизни лишь грязную тряпку, шлепнувшуюся на лицо мертвого с противным чавкающим звуком.

Это было последним, что он смог заставить себя увидеть, после чего Снейп убрал палочку и без сил присел в ближайшее кресло, глядя на то, как Петуния на подгибающихся ногах падает на пыльный ковер, пачкая чистую юбку и пиджак.

— Ты убила сына Лили. Ты и твой муж. И после этого вы посмели обратиться ко мне за помощью? — спустя несколько долгих минут глухо спросил он, наблюдая за тем, как очнувшаяся женщина пытается подняться с пола. — Я видел все. Все эти два года жизни Гарри в вашем доме.

Он промолчал о том, что видел ее детство и юность, видел то, из-за чего эта женщина до такой степени ненавидела волшебников. И у него сейчас не было ненависти лично к ней. За то недолгое время, проведенное в рядах слуг Темного Лорда, он видел и не такое и физические мучения были не самым страшным.

Его в данный момент пугали и сводили с ума совсем другие мысли. В голове пульсировали два вопроса: «Как Альбус Дамблдор допустил такое? Как он мог ТАК поступить с сыном Лили?». И это все не хотело укладываться в его сознании.

Со второй попытки Петунии удалось встать. И она доковыляла до второго кресла, брезгливо оглядела его, но, не имея сил стоять, опустилась на самый краешек.

— Я знаю одно. У меня есть для этого свои причины. Я не прошу тебя понять. Я прошу только помочь. Во имя сестры… Я знаю, что Лили любила тебя, как самого лучшего друга, — горечь в голосе не дала ей говорить дальше, сдавливая горло, словно тисками, но женщина взяла себя в руки и продолжила, помня о своем решении во что бы то ни стало спасти Дадли. — И сейчас, будь у нее такая возможность, она бы умоляла тебя спасти мальчишку.

Северус Снейп и сам знал об этом. А еще он видел глаза этого несчастного ребенка. Мертвые зеленые глаза, с застывшими хрусталиками так и не выплаканных слез. Точно такие же глаза на таком же бледном до синевы лице он уже видел однажды, когда ворвался в полуразрушенный дом Поттеров в Годриковой Лощине. Точно такие же глаза он целовал, умоляя Лили очнуться и простить его. А рядом, в метре от ее неподвижного тела отчаянно плакал тот, кто прожил после смерти матери два худших года и умер в еще больших мучениях, чем она. Один. На полу. В луже собственной крови. И никто не заплакал над ним. Никто не целовал холодеющие щечки, умоляя очнуться. Никто не проронил ни слезинки. Никто не попросил прощения.