Eldar Morgot - Звезда Даугрема

Рыжеволосая застонала, с трудом повернула гудящую голову. Больно. Затуманенный взор увидел, как снежный ворвался в шалаш. И крик маленького Архра. Рычание снеговика. Истинная попыталась встать, но удар по ребрам заставил ее скрючиться от дикой боли. Слезы хлынули из глаз. Последнее, что она видела, прежде чем снова потерять сознание, был Архр, с криком протягивающий к маме свои ручонки. И торжествующий рык снежного, уносящего сына на плечах.

— Архр… — Эррохр стал как вкопанный. — Гайхра…

Два истинных, шедших рядом, удивленно оглянулись. Один из них, звавшийся Длинным, даже по меркам истинных людей, недоуменно рыкнул. Эррохр что-то шептал. Мускулистая рука сжала копьё с такой силой, что Длинному показалось: вот-вот треснет! И не удивительно — Эррохр был самым сильным и храбрым охотником среди Истинных Людей Леса.

— Что? — прорычал Длинный вопросительно.

— Сын! — тихо сказал Эррохр, поднимая на товарища свои большие карие глаза под нависшими косматыми бровями. — Жена!

С этими словами он обернулся в сторону дома. Длинный некоторое время испытывающе глядел на него, затем воткнул копье в покрытую снежком и гнилыми листьями землю. Призывно заревел.

Когда вокруг Эррохра собрались остальные охотники, он встретился взглядом с вождем — Ореахром. Предводитель погладил шерсть на груди, провел волосатой ручищей по седеющей гриве. Долго и пристально смотрел на упрямо насупившегося Эррохра.

— Чувствую, — сказал истинный глухо, выдерживая тяжелый взгляд вождя. — Иду домой.

Вождь молчал, размышляя. Шел мелкий, противный снег, но истинные не ощущали холода. Пушистая зеленовато-серая шерсть надежно защищала их. Пусть человеки и другие уроды заботятся о фальшивой шкуре. Серые тучи лениво плыли над головами истинных людей. Длинный не выдержал.

— Знающий, и вы, истинные! Эррохр никогда не ошибался!

— Никогда! — эхом отозвались охотники.

Ореархр закрыл глаза. Прорычал тихо:

— Верю я. Назад, к домам! Духи Леса!!

— Леса Духи!! — грянуло в ответ.

Они бежали, не останавливаясь для отдыха. Перескакивали через ямы и валуны, стремительно пересекали овраги. Впереди всех мчались вождь и Эррохр, за ними пыхтел Длинный, остальные, чуть отстав, шли большой группой.

Тупая, ноющая боль не отпускала грудь Эррохра. Жуткая, чудовищная боль, что терзает беспокоящегося за своего ребенка родителя. Нет на свете боли ужаснее. К этому огню в груди прибавилась тревога за жену, любимую жену…Он думал о сыне и жене. Комок застрял в горле, ноги несли его вперед, он сжимал копье, а боль становилась все ужаснее и сильнее. Он бежал, словно ветер, мчался вперед. Они успеют, успеют…

Они почти успели. Несколько снежных еще бродило по разоренному стойбищу, удовлетворенно рыча. Охотники лавиной бросились на них, оглашая притихший лес дикими воплями. Снеговики не испугались, приняли бой. Эррохр на мгновенье остановился возле скрученного тела женщины с разбитой головой. Кровь ударила в голову, истинный поднял копьё и ринулся на скалящего зубы гиганта-снеговика. Они врезались друг в друга, словно два огромных валуна. Эррохр схватил рукой запястье снеговика, но тот обладал такой исполинской силой, что истинный едва не опрокинулся на спину. И тут Эррохр заметил кровь на белой как снег шерсти чужака. С диким ревом он поднырнул под свистнувшую у виска дубину и всадил копье в живот врагу. Тот с безмолвным криком упал к ногам истинного. Эррохр выдернул копьё и побежал к своему жилищу. Охотники уже расправились с оставшимися снежными, изуродованные трупы которых валялись в покрытых тонкой ледяной коркой листьях.

— Гайхра!

— Эррохр, сюда…

Он подскочил к жене, упал перед ней на колени, отбросив окровавленное копьё. Боль в груди стала невыносимой, когда он увидел лицо Гайхры.