Александр Годов - Двери в черную радугу

— Почистил. Вроде должен работать. Шутки шутками, но я очень прошу тебя: будь все равно начеку. Ходим по дому только вдвоем.

— Но почему? — спросила Таня обиженно. — Ты же дом проверил!

— Мало ли.

— Тропов, ты шизоид.

— Живой шизоид, прошу заметить!

Мужчина сел, провел рукой по бороде. Еще немного, подумал он, и буду вновь как человек. Обязательно сегодня постригусь, оденусь во все чистое, а потом схожу в винный погреб и чуть-чуть выпью. Тане не налью — еще маленькая. Пусть чай хлебает с бубликами.

— Ты чего там молчишь? — спросила Таня.

— Наслаждаюсь спокойствием. Вот когда мы с тобой могли так потрепаться? Я ведь даже не знаю, откуда ты. Есть ли у тебя родственники? — слова выскакивали, как пули из узи. — Был ли у тебя парень? Где ты училась? Господи, я совсем о тебе ничего не знаю.

— Не хочу говорить о родителях, — начала девчонка. — Маму укусили еще до того, как об оживших мертвяках заговорили. Ну и…

— Переживаешь?

— Глупый вопрос, Сергей. Конечно же. Но я все равно ничего не могу сделать. Родители умерли. А у тебя девушка была?

— Была. — Тропов нахмурился. — Жена, дочка, родители. Вот только я, похоже, их кинул…

Мужчина ссучил пальцы в узловатый кулак.

— Сереж, прости…

— Сам виноват.

Во рту стало горько, словно кошки нагадили. Тропов бросил сигару в пепельницу. Завитушками заплясал табачный дым. Грызя и без того обкусанный ноготь, мужчина бросил взгляд в открытую дверь ванной комнаты.

Мраморный пол блестел в свете галогеновых ламп; на полках красовались пузатые разноцветные бутылки с мазями, шампунями, кремами и скрабами. А фруктовый запах, тянущийся из ванны, баюкал и обещал крепкие сны.

— Ты знаешь, — начал Тропов. — Я никогда не разговаривал ни с кем по душам. Вообще никогда. Даже родителям боялся говорить о том, что меня волнует и гложет. Я по натуре очень скрытый и недоверчивый тип, Тань. И если быть честным, то меня все устраивает. Ко мне даже жена не лезла с вопросами. Разумеется, я хочу вернуть семью, но что могу сделать?

Повисла тишина. Тропов дышал короткими, частыми вздохами.

— А почему ты решил довериться мне? — спросила девчонка.

— Да мне не дают покоя слова Бурой. Мол, я только и мечтаю о том, чтобы тебя трахнуть. Это не правда. Я чувствую… — Сергей сделал паузу. — Чувствую, что ты хороший человек и сможешь меня выслушать.

В ванной послышался плеск воды. Сергей подумал о том, чтобы заглянуть к Тане, но отказался от этой мысли, решив, что разрушит атмосферу непринужденной беседы. Поэтому он сел на край кровати и начал пялиться на свои поношенные ботинки.

— Ты добрый и нежный, — сказала Таня.

— А вот жена моя всегда говорила об обратном.

— Сереж, ты будешь искать свою семью?

— Честно: не знаю. Моя дочка… Не хочется думать, что ее загрызли мертвяки. Но я должен найти ее. Я ведь отец. Плохой, видимо, но все же…

— Если ты решишься, то я пойду с тобой.

— Спасибо, — сказал Тропов, ежась в улыбке.

— Со мной не пропадешь.

Комочки липкой грязи на ботинках приковывали взгляд. Тропову даже показалось, что увидел скрытый смысл в них: все существующее рано или поздно ляжет в землю и станет ее частью.

— Как думаешь: сколько нам удастся убегать от зомби? — спросил Сергей.

— Я собираюсь дожить до старости и умереть естественным путем. И ты, Тропов, должен делать все возможное, чтобы так и случилось.

Мужчина улыбнулся простой мальчишеской улыбкой, расщепляя уголки глаз на сотни морщинок.

— Мне кажется, что самое страшное позади, — сказал он. — Теперь у нас есть возможность немного передохнуть, собраться с силами. Не думаю, что есть место лучше этого поселка.

В дверном проеме появилась Таня, роскошная и раскрасневшаяся. На верхней губе поблескивали капельки воды. Девушка завернулась в махровое розовое полотенце и теперь казалась красивой и… соблазнительной. Сергей перевел взгляд с нее на окно.

— Тропов, скотина! — с наигранной злостью воскликнула Таня. — Только не говори, что ты в грязных ботинках лежал на чистой кровати!

Мужчина, плотно сжав губы, развел руками.

— Я — большой волосатый обезьян, — сказал он.

— Гамадрил.

Таня затряслась от сдерживаемого хохота, но потом не выдержала — засмеялась. Засмеялся и Тропов. Тут же из памяти всплыл образ жены. Невысокий рост (даже на каблуках она казалась подростком), курносый носик, полные губы, голубые глаза. «Мой лягушонок», — так он называл Кристину. Даже когда злился на нее, Сергей был негрубым и подбирал каждое слово. Только сейчас до него дошло — Таня очень похожа на жену.