Кейт Тирнан - Костёр. 1. Чаша ветра

Жюль тоже поднял взгляд и улыбнулся, а потом продолжил исследовать карту на маленьком круглом обеденном столе в одном из углов огромной комнаты-студии.

На другом конце размещался камин и пространство для тусовок.

Крохотную кухонную зону от большой комнаты отделяла лишь черная гранитная барная стойка.

Спальня Акселль и огромный, патологически занятый, грязный туалет располагались дальше в конце небольшого коридора.

Моя крошечная спаленка, которая, по сути своей, когда-то служила скромной, примыкающей к дому, беседкой на открытом воздухе, находилась сразу за кухней.

— Привет, — сказала я, направляясь в уединение.

— Постой, Таис, — позвал Жюль. Своим прекрасным глубоким голосом. — Я хочу познакомить тебя с нашим другом Ричардом Лэндри.

Он жестом указал на гостевую зону, и кто-то, кого я не заметила сначала, вышел из облака дыма сигареты Акселль.

— Привет, — сказал он.

Я моргнула. На первый взгляд он показался моего возраста, но через мгновение я поняла, что, на самом деле, он моложе, возможно, ему четырнадцать? Он немного выше меня, волосы теплого коричневого цвета, с солнечными прядями, и карие глаза.

Я не могла не застыть на какой-то момент, чтобы рассмотреть его: в свои четырнадцать лет в брови у него был гвоздь, чего я никогда раньше не видела, серебряное кольцо в ноздре и татуировка. На нем была черная футболка с обрезанными рукавами и длинные черные джинсы, несмотря на жару.

Я осознала, что изумленно таращусь, и попыталась реабилитироваться.

— Привет, Ричард, — сказала я, произнеся это на манер Жюля: Ри-шард.

Он только кивнул, смотря на меня взглядом успешного взрослого, словно оценивая.

Да уж, он выиграл неизвестную мне доселе награду «Самый странный подросток».

И какого черта ему надо было тусоваться с этими людьми? Может быть, его родители были их друзьями? Акселль повесила трубку и поднялась на ноги.

Сегодня, считаясь с почти сорокоградусной жарой, она была одета в черный шелковый комбинезон.

— О, здорово, ты познакомилась с Ричардом, — произнесла она. — Ну, все готовы?

Жюль, Дедал и Ричард кивнули, а Ричард опустил свой бокал.

— Мы не надолго, — сказала Аксель, открывая дверь, которую я даже не замечала за первые четыре дня, что провела здесь.

Эта тайная дверь была встроена в глубокую формовку главного зала, и я в один прекрасный день чуть не выскочила из кожи, пребывая в одиночестве, когда внезапно из стены возник Дедал.

Теперь, зная, что она здесь, я с легкостью могла разглядеть ее очертания и круглый медный замок.

Она вела на лестницу — это мне было известно, однако возможности войти я не имела, так как дверь всегда запиралась, когда Акселль не было дома.

Молча я наблюдала, как трое ребят проследовали за Акселль.

Я была убеждена, что там они реально обдалбываются наркотой.

А теперь они затянули в свою паутину ребенка.

Точнее, странного, агрессивного подростка, но всё-таки.

Дверь захлопнулась с характерным, не оставляющим сомнений, щелчком, а я начала неустанно нарезать по залу круги, размышляя, должна ли я что-то сделать.

Ладно, одно дело — трое причудливых взрослых. Пусть они были и полными наркоманами, но ни разу не звали и не липли ко мне или типа того.

Однако сейчас они развращали подростка, если, конечно, в Ричарде было что развращать.

Это определенно неправильно.

Не зная, что делать со своим беспокойством, я слонялась туда-сюда, собирая грязные стаканы и составляя их в посудомоечную машину. Акселль — самая большая неряха в мире, и я убиралась из инстинкта самосохранения, просто чтобы были чистые тарелки для еды и так далее.

— Муррр? — Майну, кот Акселль, запрыгнул на кухонный стол. Я рассеянно почесала его за ухом и наполнила миску с едой.

Как и потайная дверь, Майну появился лишь через несколько дней моего пребывания здесь. Однако Акселль определенно его знала: у нее была кошачья еда, поэтому я поняла, что он принадлежит ей.

Гадая, какого же он цвета, я собрала газеты в стопку, и странная домашность ситуации внезапно накрыла меня. Я сморгнула слезы, вспоминая, как делала то же самое дома, с папой, и как ворчала при этом и вынуждала его напоминать по пять раз и всё такое.

Теперь, мне уже не светит побыть дома с папой, бранящим меня! Я могла бы стать идеальной дочерью, если бы только получила еще один шанс. Я сглотнула, думая, что, вероятно, пришло время поплакать в кровати.

— Прошу прощения.

Я резко обернулась, шмыгая носом и потирая глаза. Я не слышала, как Ричард подошел сзади. Закрыв посудомоечную посуду, я бессильно переспросила: