Дэвид Уильямс - Звездолёт, открытый всем ветрам (сборник)

Обломки булыжников ранили меня, разбивались об меня. Вместе с обесформленным облаком камня я летел, кувыркаясь, вниз и врéзался в море, подняв столб брызг.

Кроме тьмы, я мало что помню. Я пришёл в себя, и выхаркал из себя воду, и сел. Ноги мне не подчинялись. Я прислонился к валуну и посмотрел на небо.

Булавочные искорки зелёных взрывов посверкивали на Землях. Один за другим Стволы уничтожали себя и других Листоров. Каждая искорка вспыхивала и гасла, и тут же ей отвечала другая на соседней Земле.

Механизмы Подобия полыхали голубым заревом. Стало ли оно ярче? Трудно сказать. Я посмотрел на обратную сторону неба, и там фон неохваченной ими Вселенной по-прежнему посверкивал красным. То ли краснота усилилась, то ли нет.

Дианчи умерла, и её смерть ничего не изменила. Сколько Листоров умерло вместе с нею? Я наконец-то заметил, что мой левый кулак был по-прежнему сжат. Другой рукой расцепив пальцы, я увидел мирощуп, который она дала было мне.

Там, в этой чёрной трубочке, скрывалась некая правда, а иначе Ствол никогда не предал бы меня. Но правдой была также и прожитая мною жизнь, и исполненный мною долг. Что важнее?

Неужели Подобие разрушено? Неужели Вселенная вот-вот обрушится в окончательное ничто?

Я сунул мирощуп за ухо, и глаза мои закрылись, чтобы не видеть зелёных искорок, всё передающихся от Земли к Земле. Устроившись так, как будто песок стал мне мягкой постелью, а море тёплым бесконечным одеялом, я стал ждать. Что бы там наверху ни случилось, это будет моё утро.

Вместо глаз у нее были жуки; крупные золотистые существа, чьи бледно-зелёные усики, похожие на вытянутые тарелки антенн, заколыхались, когда Стерек вступил в отсек. Стерек оторопело уставился на неё. Её груди оканчивались острыми розовато-коричневыми сосками; кожа была темнее, чем у него. Белокурый треугольник меж ног не отличался по цвету от рассыпанной по плечам пышной гривы. Давным-давно Преподы учили его, что этот цвет называется цвет мёда, хотя что такое мёд, он тогда так и не понял.

— Что, не ожидал? — её лицо расплылось в улыбке, от чего оба жука поспешно ретировались в глазницы.

Стерек заставил себя кивнуть, медленно и неуверенно. Левой рукой он ухватился за серую перегородку отсека. Холод полированного металла под пальцами не давал ему сойти с ума тут же на месте. Был он Стерек Тринан, второй инженер «Волдыря», и пришёл он, собственно, в отсек 2112V внешнего обода «Волдыря» по сигналу о неисправности сенсора. Дело житейское, оборудование ломается, инженер чинит. Эта бабёнка, даже если бы у неё были нормальные глаза, а не эта тошнотворная дичь, в план ремонтных работ никак не вписывалась.

— Видел бы ты себя сейчас со стороны, — она хихикнула, и жуки подтянулись кверху в глазницах, как будто напрягались получше рассмотреть, и их усики образовали тарелочки-антенны, слегка загородив собою брови.

— Я думал, тут никого нет, — во рту было так сухо, что он с трудом мог говорить. — Вход в этот отсек Пассажирам запрещён.

— Ну, мне где-то надо было ночевать, — она пожала плечами, и это движение волной прокатилось по телу. — Можно же войти в положение.

— Ты кто? — Вышло слишком громко. Стерек не сводил с неё глаз, и по телу его побежала дрожь. Он почувствовал, как где-то внизу серый его комбинезон натянулся, и перевёл взгляд с её тела на лапки жуков, чёрные, колючие и глубоко входящие в мягкую плоть.

— Меня зовут Бриа. — Судя по голосу, она была гораздо моложе, чем выглядела. Как ребёнок, подумал Стерек, хотя и не знал никого из детей на борту.

Позади неё, в сумрачных глубинах отсека, размытые боковым зрением валялись бесконечные витки разноцветных проводов и угловатые платы электронных компонентов.

— Ты серьёзно повредила сенсоры, — сказал Стерек.

Существа наклонили головки, и их самоцветно-фасеточные глаза на миг сфокусировались на повреждённом оборудовании. Усик-антенна на мгновение вспыхнул светом, затем выпрямился и снова уставился на него.

— А, так вот что это было. Я извиняюсь, но мне же надо было из чего-то устроить гнездо. Пол тут иногда холодеет сильно. — Бриа придвинулась ближе, задрала к нему лицо. Снова хохотнула, низким звуком глубоко в гортани. — Ты же не хочешь, чтобы я замёрзла, или как?

Стерек быстро отступил назад, и в плечо ему врезался угловатый край входного люка. — А глаза, что у тебя с глазами?

— Мне было явлено Царство Жизни. Мне больше не нужны глаза. Мои насекомые сообщают мне больше, чем можно увидеть глазами. — Жуки выпихнулись наружу, высунулись из глазниц, их радужные панцири гордо поблескивали. Левый жук поднял переднюю ногу и принялся чистить усики словно щёткой сверху вниз, челюстями обрабатывая самые труднодоступные места. Рука Брии поднялась погладить застёжки его комбинезона.