Picaro - Ученик

Остановившись у стола, он принялся крошить огромным ножом луковицу. У гостей сразу защипало в носу. Они сняли шубы, фрау Анна расстегнула беличью безрукавку, надетую поверх траурного платья. Ее лицо покраснело, на глазах привычно навернулись слезы. Затянутая в корсаж грудь часто вздымалась. Урс с тревогой ждал, что мать расплачется.

– Он в тюрьме, – с надрывом произнесла вдова, и, достав платок, утерла увлажнившиеся глаза. – Но он ни в чем не виноват, Гек. Это все ошибка.

– Мы были у адвоката, – вставил Урс. – Он сказал, что Ганса не сегодня-завтра отпустят.

– Хорошо, очень хорошо, – морщась от едкого лука, пробормотал мастер Криппе. – Я не верил, что дело в мальчишке… А вы сами его видели или в тюрьму не пустили?

– Пустили, – сморкаясь в платок, кивнула вдова. – Я вчера была у него. Спасибо господину Шипху – он такой отзывчивый человек… И Ганс мне все-все рассказал!

Урс тяжело вздохнул. Всю ночь они только и делали, что обсуждали рассказ двоюродного брата.

Увидев в камере тетушку, заросший бородкой, с коротко остриженной головой Ганс расплакался, как маленький. Вдова тоже не выдержала: кинулась к племяннику, и, обнявшись, они рыдали вместе, пока Шипху не разозлился. Утратив свое добродушие, он прикрикнул на женщину: пообещал выставить за ворота, если они сейчас же не прекратят тратить время зря. "Я рискую из-за вас, – зло сказал тюремщик. – Говорите, что собирались. Плакать будете дома".

Угроза подействовала. Усилием воли Граф взяла себя в руки, а племянник хныча, как младенец, заговорил. По его словам выходило, что, когда они с мастером Петером возвращались домой от клиента, на них напали всадники. Выскочили наперерез, прямо из лесу. Окружили со всех сторон, словно стая волков…

– Хозяин в-выстрелил, – давясь слезами, размазывая по лицу текшие сопли, снова рыдал Ганс. – А я… я так испугался, что соскочил с козел и п-поб-бежал, тетушка…

Чтобы хоть как-то успокоить, фрау Анна погладила его по макушке и сразу же ощутила вмятину – недавно зажившую рану. Через несколько мгновений, со слов Цимма ей стало ясно откуда она появилась. Проскочив меж всадниками, обезумев от страха, парень бросился в лес. Продираясь сквозь кусты, спотыкаясь о корни и валежник, он бежал, пока кубарем не слетел в овраг. Лишь чудом не сломав себе шею при падении. Обдирая руки и ноги, Ганс тут же выкарабкался наверх. Но лучше бы он оставался внизу.

Откуда-то сбоку из-за деревьев, как ему показалось, совсем бесшумно, словно чудовищный призрак, вылетел всадник. Лошадь сбила парня с ног – он тут же вскочил – человек в седле взмахнул рукой…

– Я ничего больше не помню, – уставившись в стену безумными глазами, произнес племянник. – Совсем ничего…

Однако кое-что в памяти Ганса все-таки осталось. Удар разбойника проломил ему череп, погрузил в беспамятство, но не убил. Очнулся он… Когда он очнулся, на какой день? – раненый не знал. Что происходило с ним потом, Ганс помнил урывками или рассказывал со слов какой-то "матушки Габи". С виду – сущая ведьма из страшной сказки – она, как и должно колдунье, жила в лесной чаще. В маленькой, но крепко срубленной хижине, стоявшей на опушке в окружении огромных елей. Как она сказала выздоравливающему после ее целебных отваров парню, нашел его Карл. Ее сын, огромный, скудный умом мужик, да к тому же и немой.

– Он меня спас, – лихорадочно шептал Ганс, цепляясь за тетушку. – Вытащил из оврага и п-принес к матушке Габи.

Осмотрев рану найденыша, лесная знахарка промыла ее, перевязала и стала лечить. Благодаря познаниям старухи в целебных травах, а, может, и колдовстве, Цимм очнулся. Начал потихоньку поправляться. В голове у него все путалось, но, что произошло до полученного удара, он помнил хорошо. Родителей, хутор, мастера Петера и двоюродного брата, тетушку Анну…

Когда смог вставать и немного ходить, спросил, в какой стороне Мевель или Мабах? Очень боялся услышать, что попал в зачарованный лес и назад, к обычным людям ему дороги больше нет. Но оказалось, что лес самый обыкновенный, а матушка Габи с сыном живут неподалеку от селения Кляйзумф. Всего в трех лигах от городского предместья. Вот Карл и отвел его в деревушку, когда старушка сказала, что он достаточно окреп. И знаками договорился с каким-то крестьянином, чтобы тот отвез парня в Мевель.

В городских воротах стражники узнали Ганса и арестовали. Притащили в тюрьму, бросили в каменный мешок.

– Здесь холодно, – племянник затрясся, словно в лихорадке, – страшно… И г-голова все время б-болит, тетушка…