Урсула Ле Гуин - Техану. Последняя книга Земноморья

Даже тогда Тенар понимала, что хотя слова мудрой женщины и содержали зерно истины, это все же не вся правда. Что-то она, без сомнения, упустила. Тенар и сейчас так считала.

Наблюдая за Мосс и Ферру, она решила, что старуха следует велению своего сердца, но черного, неистового, непредсказуемого сердца, подобного дикому вепрю, что бродит ему одному известными тропами. И еще она подумала, что Мосс привязалась к девочке не столько по доброте душевной, сколько из-за ее увечья, вреда, которые ей причинили насилие и огонь.

Однако Ферру ни разу ни действием, ни словом не показала, что она научилась у тетушки Мосс чему-то большему, чем искусство плести кошачьи колыбельки note 6 Note6 Колыбель для кошки (англ. cat's cradle) — детская игра, во время которой веревка, накинутая на обе ладони, образует при движении рук и шевелении пальцами самые разнообразные узоры одной рукой или находить гнезда жаворонков и россыпи голубики. Правая рука Ферру была так обожжена, что после исцеления ран превратилась в культю, напоминавшую из-за уцелевшего большого пальца клешню краба. Ее можно было использовать разве что в качестве пинцета или зажима. Но тетушка Мосс знала забавное заклинание, позволявшее плести кошачьи колыбельки одной рукой. Рифмы словно сплетались в узор:

Трещи, пламя, трещи!

Гори, сжигая все, гори!

Явись, дракон, явись!

…и нить свивалась в четыре треугольника, которые затем превращались в квадрат… Ферру никогда не пела вслух, но Тенар не раз слышала, как девочка шепчет себе под нос эту присказку, сидя на пороге дома мага и творя всевозможные узоры.

И Тенар вдруг подумала, а какие, собственно, узы, если не считать сострадания и жалости к калеке, связывают ее и ребенка? Если бы она не взяла девочку, это сделала бы Ларк. Но Тенар удочерила Ферру, даже не спрашивая себя: почему, зачем ей это? Может, она последовала зову своего сердца? Огион не задал ни единого вопроса о девочке, но сказал: «Эту девочку… будут бояться». Тенар добавила: «Ее уже боятся», и она не солгала. Быть может, она сама боялась Ферру, как всегда боялась жестокости, насилия и огня. Не был ли страх той самой нитью, что привязывала ее к девочке?

— Гоха, — позвала Ферру, сидевшая на корточках перед персиковым деревом и глядевшая на едва заметное углубление в твердой, иссушенной солнцем земле, куда она посадила косточку от персика. — Кто такие драконы?

— Гигантские создания, похожие на ящериц, — ответила Тенар. — Только длинные, как парусник, и большие, как дом. Они крылатые, словно птицы, и выдыхают огонь.

— Они залетают сюда?

— Нет, — сказала Тенар.

Больше вопросов у Ферру не было.

— Это тетушка Мосс рассказала тебе о драконах?

Девочка отрицательно помотала головой.

— Ты рассказывала, — прошептала она.

— Понятно, — сказала Тенар и после некоторой паузы продолжила: — Персику, который ты посадила, нужна вода, чтобы расти. Поливай его раз в день, пока не наступит пора дождей.

Ферру поднялась и вприпрыжку умчалась за угол дома к колодцу. Ее ног и ступней не коснулось пламя костра. Тенар нравилось смотреть, как смуглые, изящные, припорошенные пылью ножки девочки топают по земле, когда она ходит или бегает. Ферру вернулась с лейкой Огиона в руках и, слегка пошатываясь под ее тяжестью, окропила посаженную косточку тонкой струйкой воды.

— Вспомни предание о том, как люди и драконы были единой расой… Я рассказывала тебе, что люди в незапамятные времена переселились сюда, на восток, а драконы остались на далеких западных островах.

Ферру кивнула. Казалось, она слушала в пол-уха, но когда Тенар упомянула «западные острова», махнув рукой в сторону моря, повернулась к чистому от облаков горизонту, пламеневшему из-за стеблей бобов и козьего загона.

Вдруг на крыше загона появилась коза и величаво повернулась к ним в профиль, гордо вскинув рогатую голову; вероятно, она вообразила себя архаром.

— Опять Сиппи сбежала, — сказала Тенар.

— Хес-с-с! Хес-с-с! — позвала Ферру, подражая Хифер. Тут к бобовым грядкам подбежала сама Хифер и тоже стала кричать козе «Хес-с-с!», но та не обратила на нее никакого внимания и продолжала задумчиво смотреть вниз на аппетитные бобы.

Тенар оставила всех троих играть в игру «поймай Сиппи». Она прошла вдоль грядок к краю утеса и пошла вдоль него. Дом Огиона стоял особняком от деревни на испещренном скальными выходами крутом травянистом склоне, где паслись козы, и от него до Обрыва было рукой подать. По мере продвижения на север наклон все увеличивался, пока склон не становился абсолютно отвесным. Сквозь плодородную почву то тут, то там пробивалось гранитное основание, а примерно в миле к северу от деревни Обрыв сужался до узкого выступа из красноватого песчаника, нависавшего над морем, чьи волны бились о его подножье на дне двухтысячефутовой пропасти.