Михаил Пузанов - Перекресток - недопущенные ошибки

1 472 202 год по внутреннему исчислению Мироздания "Альвариум".

Природный мир, континент Эльмитар, империя Иезекиль, южное побережье.

— Ну, слушай, царица кошек, раз уж тебе больше нечем занять свою вольную душу.

Не смотря на острое желание выплеснуть хоть кому-то все наболевшее, Мирон все-таки успел приготовить себе какой-никакой обед и неплохо подкрепиться, причем кошка отнюдь не собиралась оставаться в стороне от трапезы: тигриной красавице перепало несколько крупных сушеных рыбин и чашка наваристого бульона. Пожалуй, Мирон накормил гостью даже лучше, чем самого себя — он удовольствовался только похлебкой из корней вескера. Рыбу он последние пару лет недолюбливал, как и все остальное, что обращало его мысли к морю. В последний момент юноша вспомнил о наличии в его заплечном мешке остатков вяленого голенища куцехара, коих в Маскаре разводят с преогромным удовольствием, зная об удивительной устойчивости вяленой плоти «бронированного» животного к протуханию. "Вернее, разводили", — мысленно поправил себя Мирон, памятуя о незавидной участи родного города.

— Итак, Тиграна, с чего бы ты хотела, чтобы я начал свой рассказ? Может, тривиально — с момента рождения? Ну, это тебе вряд ли заинтересует. Да и рассказчик я не ахти какой. И вообще, вся моя жизнь вплотную до семнадцати лет не так уж и наполнена событиями. Мелочи всякие, хотя случались и откровенные странности. Вот, например, животные меня отчего-то любят слушать. Да что тебе рассказывать, сама сидишь и уши навострила, будто бы многое из речи понимаешь. Или, действительно, понимаешь? Знаешь, Тигрушь, после знакомства с Кайлит я готов поверить и в то, что облака иногда с людьми разговаривают…

Кошка выслушивала нескончаемый словесный поток, изливающийся будто бы напрямую из души нареченного князем, с мученическим терпением, буквально написанным на застывшей в саркастической мине мордочке. Хотя могут ли кошки изобразить сарказм? Большой вопрос, кто знает, насколько умны молчаливые странницы… Впрочем, выражение ярко-голубых глаз, проникающих, казалось бы, под кожу собеседника, выдавало в звере недюжинный интерес к произносимому путником речитативу и определенную степень понимания. Вот только отвечать на реплики каким-либо образом уменьшенная копия тигрицы явно не собиралась — она лишь внимательно вслушивалась в его слова… или делала вид, что слушает, а сама тем временем дотошно изучала манеру повествования собеседника и его самого.

— Да, случались разные странные вещи. Особенно запомнились истории, связанные со змеями и морскими странниками. До пятнадцати лет вообще не знал, что змеи могут кого-то смертельно укусить. Я сталкивался с ними не однажды, но они всегда или отползали с моей дороги, или слегка выгибали спину, занимая часть тропинки, и выжидательно на меня глядели. Обходил по незанятому участку дороги — и все, даже с места не трогались. И это в то время, когда от их укусов каждый год погибало больше двадцати жителей города! Не знаю, змеи как будто бы целенаправленно нападали на обитателей Маскара, причем погибшими чаще всего оказывались знатные вельможи, а пару раз, правда, позже, я даже слышал краем уха о гибели старейшин. Они и успели отойти-то всего на пару шагов от городских стен — и все… Поговаривают, змеи появляются откуда-то с пустошей и никогда не остаются на одном месте так долго, чтобы их можно было выследить и истребить. Хотя пытались…

Помню, когда мне только исполнилось шестнадцать, собирали отряд из трех или даже четырех десятков горожан, славящихся своими охотничьими талантами, чтобы истребить змей в окрестностях Маскара. Почти два месяца от отряда не было ни слуху ни духу, а потом, по прошествии этого времени, вернулось шесть человек… Всего шестеро, Тигруша! Принесли дурные вести: в своем походе они далеко углубились в восточные земли и там, наконец, нашли настоящую долину змей. Гнездилище оказалось столь обширным, что они поначалу даже не осмеливались к нему приблизится. А потом один из охотников на ночлеге, где-то на расстоянии половины дневного перехода от долины, заметил рядом с лагерем змею и тут же пригвоздил ее копьем к земле. Это «событие» праздновали весь вечер, говорили: если уж здешние змеи отличаются такой неосторожностью, что не реагируют на вооруженных людей вблизи, истребить их будет нетрудно. Пили перебродивший сок плодов фрельмов, обсуждали массовые способы уничтожения. Говорят, планировали просто поджечь гнездовище, использовав для этой цели все тот же сок — благо с собой его было взято достаточно. А потом наступила ночь…