Оливер Боуден - Тайный крестовый поход

Мария отпрянула от него.

– О чем ты говоришь?

– Возможно, все эти годы Малик ненавидел меня, – ответил он. – Может, Малик тайно жаждал власти, а Сеф узнал об этом.

– Ага, а я отращу крылья и улечу в ночь, – фыркнула Мария. – Неужели ты не знаешь, кто на самом деле ненавидит тебя, Альтаир? Не Малик. Аббас.

– Нож нашли в постели Малика, – возразил Альтаир.

– Подложили, чтобы подставить, либо Аббас, либо кто-то из его прислужников. Не удивлюсь, если это был Свами. И что за асассин слышал спор Малика и Сефа? Когда его нам покажут? И когда мы увидим его, не выяснится ли, что он – сторонник Аббаса? Кто-то из сыновей членов Совета? И как на счет Рауфа? Думаешь, он действительно умер от лихорадки? Ты должен стыдиться за то, что усомнился в Малике. Даже слепому ясно, что это дело рук Аббаса.

– Стыдиться? – Альтаир развернулся к ней, и она отшатнулась. Стрекотавшие снаружи сверчки затихли, будто прислушиваясь к их спору. – Стыдиться того, что усомнился в Малике? А разве меня уже не предавали те, кого я любил, по более мелочным причинам? Я любил Аббаса как брата и пытался поддержать его. Аль Муалим предал весь орден, но для меня он был как отец. А теперь я должен стыдиться своих подозрений? Моя доверчивость – вот причина всех моих неудач. Я верю тем, кому нельзя доверять.

Мария прищурила глаза.

– Ты должен уничтожить Яблоко, Альтаир, – проговорила она. – Оно обманывает твой разум. Одно дело – иметь открытую душу. И совсем другое – открытую настолько, что любой сможет туда насрать.

– Не думаю, что я бы так выразился, – сказал он, посмотрев на неё и грустно улыбнувшись.

– Может и не так, но факт остается фактом.

– Мне нужно всё выяснить, Мария, – вздохнул он. – Я должен знать наверняка.

Альтаир знал, что за ними следят, и он был асассином и ориентировался в Масиафе лучше кого бы то ни было. Для него не составило труда выбраться из дома, влезть на барьер, окружавший двор, и спрятаться в тени крепостной стены, дожидаясь, пока мимо пройдет стража. Дыхание свое он контролировал и по-прежнему был быстр и ловок, мог влезть на стену, но…

Может и не с такой легкостью, как прежде, но он должен это сделать. Рана, полученная в лагере Чингисхана, давала о себе знать. Было бы глупо переоценить свои возможности и свалиться на спину, словно дохлый таракан, прямо под ноги приближающейся страже лишь потому, что не успел вовремя прыгнуть. Прежде чем продолжить путь вдоль стены, Альтаир немного передохнул, а потом пробрался по западной стороне цитадели к южным башням. Убедившись, что поблизости нет стражи, он прокрался к башне и спустился на землю. Потом вошел в зернохранилище, откуда вниз уводили ступени к тоннелям под крепостью.

Там Альтаир остановился и, прижавшись спиной к стене, прислушался. Он услышал, как по тоннелям текут ручьи. Тюремные камеры Ордена были недалеко; они так редко использовались, что если бы не сырость, их бы давно превратили в склады. Альтаир был почти уверен, что в данный момент Малик – единственный заключенный.

Он полз вперед, пока не увидел охранника. Тот сидел, прислонившись спиной к стене тюремной камеры, и спал, опустив голову. Охранник сидел вдалеке от камер, с его позиции их не было даже видно, поэтому Альтаир не совсем понял, что же он охраняет. Безалаберность воина одновременно возмутила Альтаира и вызвала у него вздох облегчения. Он прокрался мимо охранника и сразу понял, почему тот сидел так далеко.

Вонь. Из трех камер только средняя была заперта, поэтому Альтаир подошел к ней. Он не знал, что его ожидает по другую сторону решетки, но запах был таким сильным, что Альтаир закрыл нос рукой.

Малик лежал, свернувшись на соломе, разбросанной по полу. В камере не было ничего, что могло бы впитать мочу. На Малике были какие-то лохмотья, делавшие его похожим на нищего. Он исхудал – под разодранной рубахой Альтаир увидел проступившие ребра. Скулы заострились, лицо обросло бородой, а длинные волосы спутались.

Он находился здесь гораздо дольше месяца. Альтаир в этом не сомневался.

Когда он увидел Малика, кулаки его сжались. Альтаир собирался поговорить с ним и выяснить правду, но правдой были его выступающие ребра и изодранная одежда. Сколько он пробыл в плену? Достаточно долго, чтобы известия об этом дошли до Альтаира и Марии. Как давно погиб Сеф? Альтаир предпочел не задумываться об этом. Он знал только то, что больше не оставит Малика здесь ни на минуту.

Охранник проснулся, над ним стоял Альтаир. А потом свет в его глазах померк. Когда он очнется, то обнаружит, что заперт в вонючей камере, где никто не услышит его призывов на помощь. Малик и Альтаир исчезнут.