Оливер Боуден - Тайный крестовый поход

– Никколо, Маффео, мой сын сопроводит вас через битву. Когда доберетесь до долины, езжайте, пока не достигните деревушки. Там уже ждут ваши лошади и провиант. Будьте осторожны.

– Как и вы, Мастер. Берегите себя.

Он улыбнулся.

– Я над этим подумаю.

Мастер отошел от нас, раздавая приказы асассинам. Я подумал, увижу ли я его ещё когда-нибудь, а потом взял мешок со странными камнями и прижал к себе бесценный кодекс. Из того, что было потом, я запомнил лишь тела погибших, крики и звон стали. Мы поспешили в наше жилище, и теперь я, съежившись в углу, записываю эти строки. И, хотя снаружи всё ещё бушует битва, мне нужно спешить. Я могу только молиться, чтобы мы сумели спастись.

Я почему-то думаю, что мы сумеем. Я верю в асассинов. Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что я достоин доверия Альтаира. Но это покажет только время.

1 января 1258 года

Первый день нового года. Я со смешанным чувством смахнул пыль с обложки своего дневника и начал записи с чистого листа. Не знаю, будут ли они новым началом или станут постскриптумом к истории, которая была записана раньше. Возможно, это решать тебе, мой читатель.

Первое, что я с тяжелым сердцем должен сообщить: мы потеряли кодекс. Знания, переданные и доверенные нашей заботе Альтаиром в день нашего отъезда, теперь в руках противника. Каждый день я с болью буду вспоминать, как лежал на песке, истекая кровью, не в силах сдержать слез, и смотрел, как вьется из-под копыт напавших на нас монгольских всадников пыль. Один из них схватил кожаную сумку, где я хранил кодекс, и перерезал ремень. На нас напали через два дня с тех пор, как мы покинули Масиаф, в тот самый момент, когда мы уверились в своей безопасности – или нам только так казалось.

Маффео и я успели спастись, хоть и с трудом. Но мало утешения в том, что мы узнали от самого Мастера, если знания, которые мы могли почерпнуть в кодексе и перевести для всех, утрачены навсегда. Мы решили отправиться на восток и вернуть кодекс. Это значит, что мое возвращение в Венецию к моему сыну Марко откладывается. В Константинополе ещё много дел, которые требуют нашего присутствия. Потребуются по меньше мере два года работы, чтобы завершить всё без помощи кодекса, который мог бы подсказать нам легкий путь. Но мы решили, что, несмотря на то, что потеряли кодекс, душой и сердцем мы остаемся асассинами, и должны применить на пользу недавно обретенные знания и опыт. Мы уже выбрали место для нашей лавки, чуть к северо-западу от собора Святой Софии, где мы, конечно же, будем продавать лишь высококачественные товары. Одновременно, как и обещали, мы будем распространять принципы Кредо асассинов.

Так же мы занялись созданием новой гильдии и почти спрятали все пять ключей, переданные нам Альтаиром. Сберегите их, сказал он, или спрячьте. После памятного нападения монголов мы решили запрятать ключи, скрыть их в тайниках по всему Константинополю. Сегодня мы спрячем последний, так что, когда ты будешь читать эти строки, все пять ключей будут надежно укрыты от тамплиеров до той поры, пока их не найдут будущие поколения асассинов.

С палубы до асассина донесся топот ног – знак того, что корабль приближается к берегу. Члены экипажа, покинув свои посты, собрались на носу, замерли на рангоуте и канатах. Прикрывая глаза от солнца, они пристально смотрели на мерцающую гавань, к которой приближался корабль. Они с нетерпением ждали приключений.

Асассина тоже ждали приключения. Конечно, они, скорее всего, будут сильно отличаться от любых эскапад, которые могли вообразить себе члены экипажа. Их приключения ограничатся походами по тавернам и встречами со шлюхами. Асассин почти завидовал их простым стремлениям. Его задача будет куда сложнее.

Он закрыл дневники Никколо и положил книгу на стол, кончиками пальцев пробежал по старой обложке. Он думал над тем, что только что узнал, понимая, что осознание настоящего смысла, скрытого в строках дневника, потребует времени. Потом, глубоко вздохнув, он встал, оделся, закрепил на запястье механизм скрытого клинка и натянул на голову капюшон. После этого открыл дверь своей каюты и вышел на палубу, где, прикрыв глаза, тоже посмотрел в сторону гавани. Корабль приближался к берегу, где уже собрались люди, приветствующие экипаж.

Эцио достиг огромного города. Он был в Константинополе.