Ольга Макарова - Камень первый. Холодный обсидиан

— Укачивает? — спросил он снова.

— Есть такое, — с грустной улыбкой признался Кангасск и показал Ориону огрызок плитки: поскольку утром он прикладывал ее к ране, та побурела. — Еще немного, и нечем будет спасаться…

— Ты что, прямо с кровью ее ел? — покачал головой Орион.

— А что, моя же кровь… — беспечно отозвался Кангасск и к чему-то добавил: — А команда со мной не разговаривает. Все ходят мимо меня так, как будто я пустое место. Даже Прок…

— Это из-за тезки моего… — с пониманием произнес сын звезд. — А я вот подошел тебе за него спасибо сказать. Большое. Этот парень… честное слово… как будто подарок из прошлого.

Кангасск не ответил, только посмотрел другу в глаза.

— А я вот все о ней думаю… — начал он.

— О ком? — спросил Орион.

— О капитане… О том, что она сказала перед смертью… И об изумрудных драконах. Я слышал легенды о драконах разумных и чувствующих, но у нас в Арен-кастеле на такие вещи только не плевали. К нам каждый год наведывались желтые драконы, сколько я себя помню. А это существа безобразные, наглые и тупые. Но этих, изумрудных я сам видел. И слышал. И почувствовал тогда… через харуспекс… — Кангасск с рассеянной улыбкой обернулся к Ориону. — Они действительно разумные и чувствующие. Как люди. Я и не знал, что такое бывает…

— Многое из того, что лежит за пределами обитаемого Омниса, неизвестно даже миродержцам, — задумчиво произнес сын звезд. — Сдается мне, эти изумрудные похожи на ваших желтых не более, чем люди на маскаков. Я и сам едва поверил тому, что увидел. Как много я спросил бы у капитана, будь она жива!..

— Думаешь, она и вправду изумрудный дракон в человечьем облике? — спросил Кангасск и снял с рукава взбирающегося на плечо Игниса.

— Не знаю, — сын звезд только развел руками. — Не знаю… Будь у нас время… Нет, я бы не поленился заглянуть за пределы карты и узнать об этих существах хоть что-нибудь.

— Я тоже всегда удивлялся, как все подобное происходит не вовремя, — согласился Кан. — Но, может быть, когда вся эта ерунда с кражей Хоры закончится…

— Не загадывай, — прервал его Орион. — Думай о сегодняшнем дне. Ну, в крайнем случае, о завтрашнем. Сейчас нам надо доставить корабль в Мирумир, а самим как можно шустрее нестись в Южную Башню. Я уже и сам начинаю беспокоиться.

— Когда мы пересечем границу?

— Думаю, скоро. Но сразу хвататься за трансволо нельзя: границы расплывчатые, так можно и в какое-нибудь нестабильное завихрение попасть. Вот, смотри, я раньше тебе рассказывал, как такие вещи определяются…

Орион вынул из-за пазухи скомканный и, похоже, влажный платок и развернул его на ладони. В самом центре, как жемчужина на мягкой подушечке, оказалось крупное, напитанное влагой зерно. Коричневая оболочка уже лопнула и показался толстый, вкусный на вид росток в красно-зеленую полоску, с почкой наверху; под зерном в складках ткани змеились два мохнатых белых корешка.

— Ну и какой карламан растет вдоль Южной границы? — ехидно спросил Орион.

— Полосатый, — с досадой ответил Кангасск. — Karlamanus lineatus. И не надо меня экзаменовать…

— Итак, kl-индикатор уже проклюнулся, — нарочито по-научному выразился сын звезд, — значит мы входим в зону стабильной магии. Но в трансволо мы войдем не раньше, чем развернется второй лист, понятно?

— Угу… — невесело вздохнул Кан. По всему выходило, что ждать еще долго.

Он поднял глаза к небу. Сквозь синий небосвод уже проступали крупные звезды. И тоненький, точно изогнутая шпага, серпик луны. За все время пути Кангасск успел смириться и с качкой, и с даже с немыслимой бесконечностью моря… и сейчас он вернулся бы в любой из этих дней: в самый первый, когда у него не было даже спасительной мятной плитки, или в ночь со второго на третий, хоть в гущу боя — лишь бы не сходить на берег и не встречаться с тем, что ждет его в Юге. Кан понятия не имел, что это или кто; просто такого сильного нежелания идти куда-либо он никогда за собой не замечал и чувствовал, что это не к добру, что это, — вопреки всему, ради чего он туда отправился, — все же ему не по силам…

Что ему было делать с этим? Сказать Ориону? А что сделает Орион, сын звезд против самой Судьбы?.. ведь перед нею равны все: смертные, бессмертные, даже миродержцы. Значит, оставалось ждать. А ждать неизбежного было мучительно…

— Смотри, — Орион толкнул Кангасска локтем, — первый лист.

Сочный полосатый листочек изящно развернулся, словно бумажная фигурка, складываемая по особым правилам. И — как ни странно, этот простой жест маленького карламана наполнил сердце Кангасска тихим светом — воспоминаниями о матери. Она творила чудеса из простой бумаги, и невзрачные листы превращались в крылатые корабли, остроносых птиц, в цветы, раскрывающиеся, если потянуть за уголки. С тех пор Кан видел что-то подобное только раз — в Серой Башне, когда уронил шкаф с книгами и из них высыпалось все, что лежало меж страниц. Быть может, это искусство — особое. Быть может, миродержцы учили ему своих Учеников. Но мама никогда не знала миродержцев…