Алисия Дэй - Предательство Атлантиды

— Кристоф в Лондоне, не так ли?

— Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, ведь сам его туда и отправил, — ответил Аларик, вопросительно изогнув бровь. — А в чем дело?

— Пусть он разведает обстановку, раз уж все равно там. А мы отправим Дэнала ему в помощь.

— Беспокоишься за Кристофа?

Конлан развернулся и зашагал в сторону дворца, а Аларик пошел следом.

— А ты нет? — спросил принц. — В последнее время он как никогда близок к смертельной грани — чересчур много сил и слишком мало внимания. Боюсь, если мы ему не поручим что-нибудь, на чем он смог бы сосредоточиться, Кристоф слетит с катушек, и мы его потеряем.

— Он должен принять сан, — сказал мрачно Аларик. — У него гораздо больше магической силы, чтобы просто бегать и поигрывать мечами.

— Значит все остальные — безмозглые воины?

Конлан бросил на друга не слишком радостный взгляд.

— Ты прекрасно знаешь, что я не это имел в виду. Если накапливается слишком большое количество ненаправленной и неподготовленной энергии, то человек становится нестабильным. Маги погибали или были убиты за то, что сошли с ума. А у многих из них было гораздо меньше силы, чем у Кристофа.

Настроение Аларика ухудшилось, когда он подумал об одном из верховных жрецов. Больше восьми тысяч лет тому назад старейшины объединились, чтобы убить Нерея, пока он не разрушил Атлантиду своим гневом и магией.

— Вот поэтому-то я и отправил его в Лондон за «Сиреной». Это легкое задание, и его всегда тянуло к этой части мира, независимо от того, что с ним там приключилось.

— Или, может, именно по этой причине, — сказал Аларик. — Это сродни тому, как рана беспокоит лишь до тех пор, пока не заживет.

— Сможет ли он когда-нибудь излечиться от этой детской травмы? — Конлан покачал головой. — Не знаю. Ты же был внутри его головы, вот ты и скажи.

Аларик раздумывал над этим, пока они не дошли до дворцовых садов. Затем он остановился, и Конлан, последовав его примеру, развернулся к жрецу лицом и приготовился слушать.

— Я не знаю. В нем зреет что-то нехорошее. То, что эти люди с ним сотворили, когда он был маленьким мальчиком, заставило его возненавидеть их всех, как расу, с почти ревностной страстью. Изменится ли это когда-нибудь? Я просто не знаю.

— Но он все равно их защищает, — добавил Конлан. — Значит, надежда еще есть.

— Он выполняет свой долг и обязанность и сражается с вампирами, потому что ему нравится убивать, а не из-за альтруизма. Он оттачивает свою магию запрещенными способами, но я не в состоянии поймать его с поличным, поэтому не могу его за это судить. Что-нибудь или кто-нибудь доведет его до ручки, и тогда мы узнаем, излечится Кристоф, обретя покой, или будет навсегда разрушен горечью, терзающей его изнутри.

— Когда это произойдет, как думаешь? Было бы неплохо, если бы мы планировать свои действия, учитывая со сколькими неприятностями нам и без того приходится иметь дело, — сказал Конлан сухо.

— Буду иметь в виду, — ответил Аларик в таком же тоне. — Обсуждая такие приятные темы, нельзя обойти вниманием девушек, которые до сих пор удерживаются с помощью магии. Старейшины предупредили меня, что магия становится нестабильной, и мы должны либо освободить их всех, либо, есть риск, они погибнут.

Конлан поморщился.

— Райли называет их замороженными девственницами, и она мне сказала, что если мы их немедленно не освободим, я могу спать на кушетке до конца своей жизни.

Аларик покачал головой в притворном горе.

— Не могу поверить, что я дожил до того дня, когда наш могущественный верховный принц и самый свирепый воин так низко пал по прихоти беспомощной человеческой женщины.

— Беспомощной. Ха! На твоем месте, друг мой, я бы никогда не стал применять это слово по отношению к Райли, по крайней мере в ее присутствии. Она, может, и миниатюрная, но сильная.

— Предупрежден значит вооружен. Тогда я отправлю Дэнала в Лондон?

Помедлив, Конлан кивнул.

— Да. Он оказывает на Кристофа успокаивающее воздействие в любом случае, и, возможно, занявшись выполнением миссии, Дэнал прекратит болтаться вокруг моей жены.

Аларик не смог подавить усмешку.

— Припоминаю, что Райли назвала это мальчишеским увлечением.

— Да, да. У него это пройдет когда он найдет свою женщину. Но тем временем, чертовски раздражает, когда один из моих воинов, присягнувший мне, глазеет всякий раз, стоит мне поцеловать свою жену.

— Возможно, это не такой уж и вопиющий недостаток по сравнению с той тошнотой, которую мы все ощущаем, видя твое отталкивающее влюбленное состояние, мой принц.