— Итак, господа, мы завершаем нашу полную приключений экспедицию, — начал свою речь адмирал. — Многим из нас пришлось на обратном пути освоить новую профессию, и я благодарю вас всех за самоотверженный труд. Да, мы могли бы уже сегодня завершить путешествие и пришвартоваться к Кислоярской пристани, но я намеренно решил немного отложить финиш. Я собрал вас здесь и сейчас, чтобы поведать одну интересную историю, которая незаметно разворачивалась последние пятнадцать лет в вашем городе. За дни обратного пути я и уважаемая Катерина Ильинична встречались со многими из вас, и все, к кому мы обращались, рассказывали нечто, касающееся таинственных и не всегда приглядных событий десяти-, а то и пятнадцатилетней давности. И постепенно эти разрозненные эпизоды, подобно мозаике, занимали свое место на большом полотне, которое я сейчас перед вами разверну. Последнюю деталь в эту картину внес наш кок Иван Петрович Серебряков, он же, как вам известно — сбежавший из тюрьмы путчист Александр Петрович Разбойников, с которым я побеседовал всего пару часов назад. Наш кочегар-репортер любезно предоставил мне свой диктофон, на который я записал нашу беседу, за что господину Ибикусову большое спасибо. — C этими словами адмирал церемонно поклонился в сторону Ибикусова. Тот скромно сидел на табуретке возле двери. Ради столь торжественного момента он даже слегка почистился и одел свежую сорочку, одолженную у адмирала.
— К сожалению, я немного сглупил, — продолжал адмирал, — и включил диктофон на запись в самом начале, а едва только удалось повернуть беседу в нужное русло, пленка закончилась. Но кое-что я все же записал. — Евтихий Федорович достал из кармана портативный диктофон и нажал кнопочку. Раздался звук наливаемой жидкости и затем чокающихся бокалов, а потом — голоса адмирала и Александра Петровича.
РАЗБОЙНИКОВ: Ну, поехали… Хорошо пошла! Да вы закусывайте, адмирал, закусывайте.
АДМИРАЛ: Ваше здоровье… Кстати, Александр Петрович, если вы еще не слышали, наш друг Грымзин нашел свою пропавшую дочку, и ею оказалась знаете кто — Вероника Николаевна Курская!
РАЗБОЙНИКОВ: Рад за них. Эх, вставай, проклятьем заклейменный!..
АДМИРАЛ: Весь мир голодных и рабов. A я вижу, что для вас это не такой уж и сюрприз. Или вы и раньше знали, что Вероника — дочка Грымзина?
РАЗБОЙНИКОВ: Может, и знал. A может, и нет.
АДМИРАЛ: A если знали, так отчего же не сказали?
РАЗБОЙНИКОВ: A оттого что Грымзин — жмот, буржуй недорезанный. A ну его к Троцкому, давайте лучше выпьем!
АДМИРАЛ: C удовольствием. Эх, хорошая водочка. A может быть, вы, Александр Петрович, имеете отношение к ее похищению?
РАЗБОЙНИКОВ: Хе-хе-хе, а вот этого я не говорил!.. Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальем.
Из диктофона вновь раздалось бульканье, а затем все стихло.
— Вот здесь у меня кончилась кассета, — сокрушенно развел руками адмирал Рябинин, — но уже из вышесказанного понятно, что и господин Разбойников ко всем этим событиям кровно причастен. Точнее сказать, его недомолвки только подтверждают подозрения, вытекающие из показаний других свидетелей.
— Ну, дорогой адмирал, вы изъясняетесь прямо как милицейский следователь, или даже как частный сыщик, — заметил доктор Серапионыч, сидевший за другим концом стола.
— Что поделаешь, дорогой доктор, иногда приходится менять профессию, — улыбнулся адмирал. — Вот ведь и наш уважаемый банкир вряд ли мог и предполагать, что когда-нибудь заделается штурманом на собственной яхте. Однако перехожу к делу. Итак, вся эта темная и, прямо скажем, весьма грязная история началась в 1982 году, а может, и раньше, когда скромный директор сберкассы товарищ Грымзин и инструктор горкома партии товарищ Разбойников пустились в незаконные финансовые махинации.
— Минуточку! — перебил Грымзин. Банкир сидел на диване, а рядом, положив голову ему на колени, полулежала его новообретенная дочка. — Я хотел бы уточнить формулировочку. То, что вы называете незаконными махинациями, лишь при советской власти считались таковыми, а на самом деле я уже в те годы закладывал основы рынка и свободного предпринимательства.
— Вместе с Разбойниковым? — не удержался Гераклов. Он в кришнаитском наряде сидел по правую руку от адмирала.
— A что мне оставалось? — возразил Грымзин. — Должен же я был иметь какую-то, как теперь говорят, «крышу»?
— Но вы с этой «крышей» чего-то не поделили, — вновь взял нить в свои руки адмирал, — и Разбойников, который считал, что вы ему «недодаете», решил поиметь свою долю другим способом.
Читать дальше