Татьяна Грачева - Киса

Алан напрягся, вспомнив укус девушки во время поцелуя. Если, однажды она и захотела бы его убить, он бы не стал сопротивляться, потому что убить ее саму было бы непосильной задачей. Иоганн положил широкую ладонь на его плечо и крепко сжал:

- Ты ее любишь?

- Нет. - Слова прозвучали слишком поспешно и резко, выдавая их лживость.

- Понятно. Я знаю, тебе будет невыносимо больно, но все же лучше попрощаться, а не уезжать так просто, ведь она может начать тебя искать.

Алан быстро встал и, не оглядываясь, направился к своему Мерседесу. Иоганн прав - нужно найти в себе силы быть честным и справедливым - Майя не заслуживает такого расставания.

Он вел машину, словно за ним гнались черти, резко вылетая за пределы поворотов и пугая случайных прохожих. С трудом, вписавшись в пространство подъездной аллеи, Мерседес затормозил, звонко скрипя горящими шинами. Он успел только открыть дверцу, как из дома выбежала перепуганная Майя, и кинулась ему на встречу. Она крепко вцепилась в его плечи, прижимаясь заплаканным лицом к груди.

Алан отодвинул от себя девушку и холодно сказал:

- Пойдем прогуляемся, погода вроде восстановилась.

Она удивленно раскрыла рот, странные банальные слова резали слух. Неужели ей только привиделось, что он решил ее бросить?

Девушка послушна села в машину и сама захлопнула дверцу. Мерседес снова помчался в направлении парка, гладко переходящего в лес. Алан продолжал молчать, сжимая напряженными пальцами руль, еще немного и он бы его переломал, как карандаш. Оставив машину на стоянке, в парк они направились пешком.

Вечер был тихим и спокойным, природе не было дела до всех душевных волнений и тревог людей. На небе стали загораться первые звезды, тускло, освещая уставший город. Где-то в шелестящей листве щебетали птицы, ветер, словно играя, неожиданно начинал дуть с любой стороны, не имея конкретного направления. Майя шла, рассеянно рассматривая носки собственных туфель, и вслушивалась в тишину, Алан, словно тень незаметно скользил рядом, с грустью вдыхая аромат кожи девушки и запоминая все трогательные детали в ее внешности. Сердце больно сжималось, как только она характерно морщила нос или обижено надувала нижнюю губу, ее привычка кусать ноготь, когда волнуется, казалась знакомой и милой. Так молча, они пересекли линию парка и уже стали углубляться в лес, где посетителей было совсем не много, в основном птицы и комары. Майя резко остановилась и пристально посмотрела ему в глаза:

- Скажи, прямо - ты ведь пришел попрощаться? - голос дрожал, срываясь на плач.

Алан сжал кулаки и постарался ответить как можно безразличнее:

- Да. Я уже говорил, что это самый разумный вариант.

Майя неожиданно закричала, перестав сдерживаться:

- Не надо, не надо мне говорить, что так будет лучше для меня, что так безопаснее! Не лучше! Я и три недели не смогла прожить нормально, когда ты уехал первый раз, а теперь вообще сойду с ума!

Слушая девушку, Алан крепче сжимал руки, понимая, что нужно выдержать, во что бы то ни стало. Глубоко вздохнув, он сказал ледяным голосом, без всяких эмоций:

- Так лучше для меня. Я не хочу смотреть, как ты превращаешься в дряхлую старуху и потом кидать горсти земли на твой гроб. Можешь считать меня эгоистом, но я не согласен, на такую жизнь. Сейчас ты молода и красива, но после сорока, что будет потом, ты думала? Может, ты хотела прожить со мной стандартную человеческую жизнь?!

Девушка отшатнулась, как от удара, в глазах, словно искры заблестела злоба и ненависть. Увидев искаженное яростью лицо, Алан успокоился - именно такую реакцию он хотел вызвать в ней. Забыть его, считая подонком будет проще, чем вечно горевать о несбывшихся мечтах.

Майя толкнула юношу в грудь двумя руками и быстро пошла прочь в сторону леса. Слезы жгли глаза, словно ртуть, сердце застыло, заледенев в одну секунду. Она не знала куда идет и зачем, просто хотелось уйти от жестокой любви на край света, или умереть, чтобы не чувствовать, как душа разваливается на куски, словно плохо спроектированный дом. Расстояние между ними уже достигло ста метров, когда Майя вдруг услышала жуткий крик и вслед за ним сдавленное рычание. Она резко повернулась и застыла: Алан стоял на коленях, на его шею был накинут жесткий ошейник с острыми зубцами, глубоко впивавшимися в тело, разрывая кожу. Его руки и ноги были насквозь проткнуты острыми металлическими копьями, которые держали “безобидные” охотники из библиотеки. Глаза Алана горели ярко красным цветом, острые клыки, едва помещаясь во рту, прорезали губы. Из глубины леса вышла “плотоядная” девушка, она несла в руках канистру с бензином и довольно улыбалась, обнажая частые мелкие зубы.