Владислав Стрелков - Завещание предков

По дороге сильно захотелось свернуть в сторону Заимки — посмотреть на место бывшей отцовой родины и родовой вотчины. Только навалившаяся усталость и дикий голод не дали мне свернуть с пути. Хоть все раны и зажили, но потеряно много крови, и сил просто не было. Требовался отдых и хорошее питание. Отмоюсь, поем, отдохну, и схожу. Завтра.

Как дошел до дома помнил уже смутно. Проходил мимо людей, как мимо пустого места, но мне было уже плевать, увидят меня или нет. Дома еле-еле стащил с себя бронь и одежду, беспорядочно свалив всё в угол комнаты. Через силу заставил себя залезть в душ и помыться.

В зеркале душа увидел заросшее густой седой бородой и покрытое сеткой глубоких морщин лицо. Это что, я? Побрился, зачем мне здесь борода?

Вылез из душа, добрался до кровати и отключился.

Снов не было. Совсем.

Проснулся днём. Сутки, наверно, проспал. Побрёл приготовить поесть. Из продуктов в доме только картошка и макароны. Остальное выгреб с собой в прошлый раз. В магазин схожу потом, на данный момент обойдусь жареной картошкой без хлеба.

Пока ел, смотрел по телевизору новости. В углу экрана увидел время и дату. Чуть не упал со стула. Я спал два дня! Обалдеть. Потом увидел такое…

Через десять минут мчался по лесу. В груди бешено колотилось сердце, а в голове билась одна мысль: «Успеть, только бы успеть». Плевать на хлещущие по лицу ветки, надо успеть. Четыре километра по лесу пролетел как на крыльях.

Лес вдруг кончился.

Поразила открывшаяся картина. Широкая просека начиналась у опушки, где раньше стояло древо. А посередине поляны, большой бульдозер разравнивал возвышенность, на котором стоял дуб. Стоял. Само древо уже раскряжеванное лежало на краю просеки.

Грудь сжало болью и тоской.

Вот значит, почему леший имел такой вид. Он не сказал до свидания, он сказал — прощай. А я не понял. Зачем он привёл меня к древу и возвратил домой? Зачем? Кто меня тут ждёт? Кто? Тут у меня никого не осталось. Бывшая жена меня и не вспоминает, дочь видеть не хочет. Родители погибли, а других родных нет. А там…

Там друзья, с которыми я лил кровь. Я хочу остаться с ними.

— Что же вы наделали, люди?

— Эй, тут находиться нельзя. Эй, ты меня слышишь?

Одетый в желтый жилет и каску рабочий подошёл ко мне.

— Что же вы наделали?

Он посмотрел на то место, где работал бульдозер, и сказал:

— Да, жаль. Такое дерево спилили. Наверно лет пятьсот стояло.

— Больше, больше оно стояло. Что же вы наделали? — Ком в горле разростался.

Рабочий подтолкнул меня к лесу.

— Ты, иди, не мешай. Тут газопровод пойдёт. К вам в посёлок и тянут его.

Я повернулся и побрёл назад. Сердце забивало болью.

Остановился, прислонившись к толстой берёзе. Боль чуть отпустила, как будто дерево забрало часть её.

С удивлением понял, что я вышел на место, где стояла деревня Заимка.

Ничего не осталось, нет даже намёка на то, что тут когда-то была большая деревня. Всё забрал лес. На месте, где стояли когда-то дома, росли молодые сосны. Бывшие огороды густо заросли березняком, а на еле заметной дороге торчали молодые осинки.

Вот так. Ушёл человек из деревни — не стало деревни. Всё забрал, или возвратил себе лес. От этой мысли стало ещё горше.

Что делать? Найти другого лешего и попросить вернуть меня назад, в то время? А вернёт ли?

Долго бродил по лесу. Всё искал другие древа. Тщетно. Найти может можно, если долго искать, но туда ли я попаду?

К посёлку вышел уже вечером. Зашел домой, взял деньги и пошел в магазин.

На столе, среди пустых бутылок, старый будильник, с треснувшим пополам стеклом. Обе стрелки, часовая и минутная смотрели вниз. Не время показывают, а моё состояние.

Водка кончилась, а забыться не смог. Не брала меня она. Половина стакана, и всё. На дне стакана осталась вся моя горькая жизнь.

Перевёл взгляд в окно. А там…

Лица тех, кто остался там, далеко в прошлом. Демьян, Кубин, Борис Велесов, Иван Бравый, Садов и Макар Степанович Лисин, Николай Александрович Ефпатин по прозвищу Коловрат…

Они смотрели на меня, а я на них. Грудь сжимает тоской.

Господи, за что?

В окне отражается лицо Кубина. Он улыбается, показывая вокруг себя.

— Славные предки у нас с тобой, Володя.

— Да, славные. Мои предки, и твои, Власыч.

Улыбается Лада:

— Ты должен вернуться. В свой дом. Тебя ждут.

Я дома. Но кто, кто меня тут ждет? Нет никого. Я один. По-прежнему.

Ефпатин, с рваным шрамом на лице, произносит:

— Дело надо делать по совести. По совести землю защищать.