Эрик Ластбадер - Кольцо Пяти Драконов

— Нет. — Малистра склонилась над телом. — Это колдовство.

Киннний Морка шевельнулся.

— Колдовство порождает колдовство! Говорю вам, регент, ничего хорошего не выйдет.

“Да заткнись ты, старый дурак”, — подумал Стогггул.

— Можешь поправить? — спросил он Малистру.

— Вы неправильно понимаете колдовство, владыка. Оно ничего не может поправить. — Она нюхала воздух вокруг Рэдддлина. — Но, думаю, я могу исцелить его. Некоторым образом...

Регент махнул рукой.

— Любой ценой.

— Что ты имеешь в виду — “некоторым образом”? — тревожно спросил Киннний Морка.

На губах Малистры появилась ледяная улыбка. Ведьма, похоже, упивается ситуацией, подумал звезд-адмирал. Он презирал себя за страх перед ней.

— Я могу исцелить тело, испытавшее травму первой степени и шок. Но не смогу вернуть плоть и кровь.

Звезд-адмирал почувствовал, как по телу побежали мурашки.

— В смысле?

— Я гарантирую, что он не умрет, хотя очень сомневаюсь, что он будет благодарен за такую жизнь. Он сможет ходить, если вы разрешите мне действовать.

— А каковы последствия?

— Хотя я в силах укрепить и защитить ее, нога будет выглядеть точно так, как сейчас.

— Ты серьезно? — Киннний Морка уставился на нее. — Нога будет... как у скелета?

— Она будет такой, какой вы ее видите.

— Нет! Запрещаю!

— Напротив, — сказал Стогггул. — Приказываю тебе продолжать.

— Что?

— Вы слышали, звезд-адмирал.

— Регент, не забывайте, свор-командир Рэдддлин — один из моих кхагггунов. За него отвечаю я.

Веннн Стогггул снисходительно улыбнулся.

— В вопросах в'орннской безопасности решения принимает регент. Ваш Рэдддлин, возможно, обладает жизненно важной информацией о врагах.

Лицо звезд-адмирала потемнело от гнева.

— Несомненно, было ошибкой запятнать его кундалианским колдовством. Если вы думаете, что я позволю ему стать каким-то уродом...

— Если он, как вы сказали, преданный кхагггун, он исполнит свой долг. — Стогггул кивнул Малистре. — Продолжай.

— Давай, почти-чемпион! — крикнул Курион. На поцарапанном деревянном столе, за которым они сидели, выстроились в ряд двенадцать больших бокалов с медом. — Ты должен выпить все за пять минут, иначе я потеряю на тебе еще больше денег, чем уже потерял.

Их стол стоял в углу пропахшего дымом и алкоголем “Кровавого прилива”, любимого кабака саракконов в Гавани. Зал был битком набит зрителями и участниками калллистота. Многие из них уже подходили, хлопали Кургана по спине и поздравляли. Пятнадцатилетний мальчишка принял вызов чемпиона! Похоже, для них не имело значения, что он проиграл. У Кургана кружилась голова от смущения и боли, но он не отказался сыграть в странную игру Куриона. Ему только хотелось, чтобы Старый В'орнн был сегодня здесь и видел его в финале калллистота.

Ноющей, распухшей рукой он взял первый бокал, поднес к губам. Выпил содержимое одним большим глотком. После седьмого бокала его вырвало. Густой, сладкий мед извергся изо рта, потом из желудков. Словно предвидя это, Курион чуть отодвинулся. И громко расхохотался, когда Курган скрючился в приступе жестокой рвоты.

— Семь! — крикнул он с тем же энтузиазмом, с каким возвестил о выходе Кургана на калллистот.

Клиенты “Кровавого прилива” разразились аплодисментами.

— Н'Лууура! — Курган вытер губы. — Н'Лууура все побери!

Курион трясся всем телом. Аплодисменты продолжались.

— Что происходит? — спросил Курган.

— Ты вернул нам все потерянные деньги, и с прибылью! Отлично, Стогггул! Просто отлично! Нынешний рекорд — девять! Большинство не верили, что ты осилишь даже четыре!

Курион хлопнул его по спине, затем помог встать.

— Пора на свежий воздух, а? — Он снова засмеялся и, пока Курган слушал новые аплодисменты и свист, собрал выигрыш.

Ночь пахла солью и фосфором. Беспокойное море, почти невидимое в беззвездной черноте, билось о сваи. Курион потянулся и глубоко вздохнул.

— Ты хороший боец, Стогггул, храбрый и умный. Парень что надо.

Курган облокотился на перила Набережной. Снова накатила тошнота. Защитившие его эндорфины исчезали вместе с адреналином, и он чувствовал себя совершенно выдохшимся.

— Вот. — Курион подал ему зажженную палочку лааги. — Это от нас.

Кивнув в знак благодарности, Курган глубоко вдохнул в легкое дым. Пульсация в голове затихла, боль в теле стала почти терпимой. Мимо прошла кучка молодежи, оживленно обсуждающая кровь и жестокость калллистота. За ними рука об руку шла пара немногим старше, смеясь чему-то столь личному, чего никто другой не понял бы. Торговцы закрывались на ночь.