Юлиана Суренова - Город богов

Впрочем, караванщики не заметили ничего этого.

— Шамаш! — радуясь возвращению своего божества, они, вздохнув с облегчением, бросились к Нему навстречу.

Он обвел спутников холодным взглядом.

— Нам надо поговорить, — его голос был тих, и, все же, в нем ощущалась мощь готовой проснуться бури. Затем, заметив опасливо выглянувшую из-за спины отца Мати, колдун повернулся к ней. Его глаза сразу потеплели, голос стал мягок и спокоен: — Малыш, оставь нас, пожалуйста.

— Взрослый разговор, — девочка насупилась. — Как всегда…! Но я не хочу уходить! Не хочу сидеть одна и скучать в такой день!

— Ступай ко мне в повозку. Волчата вот-вот проснутся и захотят поиграть с тобой.

— И я смогу их покормить? — спросила она, недоверчиво взглянув на Шамаша.

— Конечно. Я все приготовил.

— Ну ладно, — ее тянуло к зверятам со страшной силой и, все же, Мати не торопилась уходить. — Только обещай, что ты больше никуда не исчезнешь, пока меня не будет!

— Обещаю.

Лицо ее сразу разгладилось, на губах заиграла улыбка. Повернувшись, она, подпрыгнув, хлопнула в ладоши, а затем бросилась к повозке мага, видя перед глазами умильные мордочки Шуши и Хана.

— Помни: ты обещал! — на миг обернувшись, крикнула она на бегу, а потом исчезла из виду.

Проводив Мати взглядом, Шамаш повернулся к караванщикам, затем спросил, обращаясь к Атену: — Мы можем поговорить в повозке?

— Конечно… Лис, веди караван дальше…

— Но я должен знать… — Лис замешкался. Ему хотелось узнать, что происходит и не стоит ли за хмурым настороженным видом Шамаша опасность куда более серьезная, чем могут представлять все разбойники снегов и холодные трещины.

— Я расскажу тебе. Потом, — поспешил ответить на недосказанный вопрос Атен.

— Не волнуйся, — видя беспокойство в глазах воина, проговорил колдун, — я позаботился о том, чтобы с караваном ничего не случилось. Просто у меня возникли некоторые… вопросы, — он произнес последнее слово так, словно речь шла о нечто несказанно большем, чем угроза бренному телу.

— Если опасность угрожает душе, — осторожно начал Атен, не зная, вправе ли он высказывать сейчас свое мнение. И, все же, он решился, когда ему самому с первого мига пребывания в этом оазисе было настолько неуютно, что он даже несколько раз ловил себя на страстном желании повернуться и поспешить унести отсюда ноги, — может быть, следует позвать Евсея?

Шамаш молча кивнул, а затем, спустя несколько мгновений, добавил:

— И лекаря.

— Раба? — Атен не мог скрыть своего удивления.

Бог солнца снова кивнул. Его брови сошлись на переносице, не предвещая ничего хорошего.

Хозяин каравана уже начал понемногу понимать своего удивительного спутника и знал: подобное поведение повелителя небес — признак чего-то плохого. А если учесть, что он сам ощущал на себе недобрый взгляд невидимых духов…

— Агид, — подозвал он ближайшего дозорного, — найди Евсея и лекаря. Мы их ждем в командной повозке, — потом Атен на миг повернулся к Лису: — Будь осторожен, — тихо бросил он и поспешил вслед за богом солнца.

Дожидаясь прихода остальных, Шамаш сидел, не сводя пристального взгляда не мигавших, переливавшихся как самоцветы глаз с пламени огненной лампы. Казалось, что его дух был где-то далеко, витая над просторами высшего мира в поисках чего-то потерянного на земле.

— Ты звал? — в повозку забрался Евсей. Следом, осторожно, в страхе поглядывая по сторонам, как будто в поисках своей смерти, поднялся лекарь.

Когда караванщик нашел его, Лигрен едва успел закончить разговор со своими спутниками-рабами.

Увидев дозорного, он решил, что бог солнца рассказал все караванщикам и теперь раба ждет суд. Но во взглядах всех, кого он встречал на своем пути, не было ни ненависти, ни злости, лишь обычная холодность и, за нею, доля удивления. Люди не понимали, что происходит, зачем вдруг хозяину каравана понадобился лекарь возле города, где все телесные болезни врачуются силой Хранителя.

Шамаш молчал, дожидаясь, пока последний из вновь пришедших задернет за собой полог.

— Что-то случилось? — первым, не выдержав давление напряженной тишины, спросил Евсей.

— Да, — колдун бросил на него быстрый взгляд, затем на миг задержался на Лигрене, который сжался, готовясь услышать казавшийся уже совершенно неминуемым приговор. Но Шамаш, не произнеся более ни слова, снова повернулся к караванщикам.

Казалось, он осознанно оттягивает начало разговора, словно ожидая чего-то.