Айя Субботина - Шаманы крови и костей

- Чего тебе? - спросил коротко, и зевнул в кулак.

- К госпоже пришли, - сказал воин.

Многоликому хотелось обрушить на голову наемника и незваного гостя все известные ему проклятия, но вместо этого он разбудил Катарину. Проснулась таремка нехотя: вечером она опорожнила несколько кубков местного кокосового рома - мальчишке начало казаться, что та-хирцы кладут эту дрянь в каждое кушанье - и провалилась в сон прямо на раскладном стуле. Теперь в шатре стоял спертый воздух, полный запаха перебродившего хмеля, а сама женщина с трудом могла разлепить глаза. Она схватилась за голову, и какое-то время мычала что-то бессвязное; потом потребовала вина и, жадно выпив поданный мальчишкой кубок с козьим молоком, спросила, какого перепуга ради ее подняли в такую рань. Услыхав про гостя, таремка сразу посерьезнела, завернулась в тканое одеяло, и вышла наружу. Многоликий последовал за ней.

Прохлада только что рожденного утра одурманивала. Дурманящие запахи ночных цветов ударили в голову. Мальчишка почувствовал легкую тошноту, и песок под ногами будто ожил, заколыхался неспокойным морем. Катарина пошатнулась и, не подставь Многоликий вовремя плечо, упала бы, сокрушенная многоголосьем ароматов и похмельной немочью. Она была простоволоса и припухшие глаза казались по рыбьи выпученными.

Встретили их трое всадников. Все та-хирцы: синеглазые, длинноволосые и одетые пестро, точно павлины, которых мальчишка видел в вольерах Замка на Пике. Лошади под ними были длинные и тонконогие, будто нарочно кормленные вдове меньше положенного.

- Ты Катарина из Первых? - спросил один из всадников, с красной перевязью на лбу, расшитой золотой ниткой. Брошкой в форме краба к ней был пристегнут короткий плюмаж перьев.

Таремка хмуро осмотрела их с ног до головы и ответила, что она та, кто им нужен. Всадник справа что-о шепнул говорившему, и мужчина кивнул головой, очевидно соглашаясь с его словами.

- Шепелявый будет с тобой разговаривать. Только у нас указание есть - тебя привести одну. - Синий взгляд уткнулся в Многоликого.

- Это мой личный и самый преданный охранник, - сказала Катарина. Голос таремки сделался жестким - идея отправится в пиратское логово одной, очевидно, пришлась ей не по душе. Мальчишка мог спорить на свой мизинец, что она даже пахнуть стала иначе, как испуганная кобылица, которой грозят хлыстом.

- Знала же, куда плывешь, - хохотнул третий из пиратов. Одна его щека была изуродована несколькими шрамами, на второй ожег в форме подковы, словно на та-хирца наступил один из огненных жеребцов Эрбата. - Если так боишься за свое бабское сокровище, так сидела бы там, где муж и ребятня малая.

Последние слова добавили Катарине морщин. Многоликий так и видел, как в не клокочет злость: она, сестра Первого лорда-магната, женщина, чьей руки добивались мужчины из высшей знати всех Серединных земель, самая утонченная леди Тарема - и вдруг такое сравнение?! Женщина вцепилась в края покрывала, несколько мгновений ее челюсть танцевала от напряжения, но таремка справилась с собой.

- Мой охранник останется при мне, - повторила она еще жестче, чем прежде. - Если вас и вправду послал Шепелявый, то ему знать должно, что я никогда не стану чинить ему никакого зла. А если бы хотела - так не искала бы встречи с глазу на глаз. Тот человек никогда бы не стал отдавать такие нелепые приказы.

Многоликий затаился, молча дожидаясь исхода словесного поединка. Он чувствовал бы себя увереннее, будь в ладони рукоять любимого кинжала, но мальчишка не стал рисковать и тянуться за ним. Лица всех троих не обещали ничего хорошего тому, кто хоть только попробует первым тронуть клинок. Но Многоликий не сомневался в своих силах - случись что, сумеет постоять за себя. Позади шатра густым частоколом разошлись джунгли. Если придется уносить ноги - станут годным пристанищем. Мальчишка надеялся, что дело решится миром, но все три пары морских глаз смотрели на них с Катариной слишком настороженно.

- Собирайся, госпожа, - снова заговорил тот, что носил красную перевязь с перьями. - И щенка с собой бери, если так тебе угодно. Только уж не обессудь... - Он спешился и выудил из седельной сумки отрезы темной ткани. - Мы глаза вам завяжем, так велено. Если тебе не по душе такое условие - разойдемся каждый при своем.

Слишком быстро пират, еще недавно говоривший с нескрываемым гонором и спесью, вдруг сделался любезным и покладистым. Многоликий нашел такой перемене одно объяснение - этот Шепелявый, кем бы он ни был, знал Катарину, и знал о ее статусе в Тареме, и разумно предупредил своих шавок, чтоб не гавкали на слона почем зря.