Александр Данковсеий - Папа волшебницы

Прикончили бутеры, яблоки догрызаем. И тут из-за поворота показывается ЭТО. Наверное, все же придется использовать слово "автомобиль" для определения сего чуда - все-таки самобеглая повозка. Но на привычные нам "Жигули" или "Форды" она походила меньше, чем "кукурузник" на "Боинг семьсот сколько-то там".

Несли ее четыре огромных, почти как у арбы, колеса. Правда, куда более легоньких, ажурных. Причем между втулкой и ободом - не обычное переплетение спиц, а нечто вроде сетки из золотистой проволоки. Двигатель, кажется, был паровым - между колесами виднелось что-то округлое, вызывающее в памяти котлы первых паровозов. Да и фрыкающе-шипящие звуки создавали ту же ассоциацию. Котел частично был прикрыт изящным, с узорами, плетеным кузовом из толстых желто-белых прутьев, в котором лежали мешки, бочонок и еще какая-то поклажа.

Кабина была полностью открытой, только сверху небольшой навес. Вместо руля или там рычага, как у первых "самоходов", -- нечто вроде самолетного штурвала. А за штурвалом этим, на единственном сиденье, сидел коротышка. Красно-и круглолицый, с бородой то ли веником, то ли веером, в диковинной куртке, переливавшейся на солнце при движении всеми оттенками зелени - от болотного до пронзительно-изумрудного.

Он резко затормозил (причем колымага встала разом и совершенно беззвучно, без невольно ожидаемых скрипов и лязга) и уставился на нас с не меньшим изумлением, чем мы на него. Причем, кажется, взаимно поразили нас прежде всего средства передвижения. Мы рассматривали чудное авто, а возница, открыв рот, пялился на наши велосипеды.

После полуминутной паузы автовладелец хлопнул глазами (видать, чтобы они приобрели более осмысленное выражение), тряхнул бородой и произнес довольно длинную и совершенно непонятную фразу. Надо думать, поздоровался.

-- Здравствуйте, уважаемый. Мы, кажется, заблудились в этом лесу. Не подскажете ли, как выбраться к ближайшему городу? - произнес медленно и со всей возможной вежливостью.

Похоже, взаимопонимания нам это не прибавило.

Возница слез с... э-э... с облучка и медленно пошел к нам, вытянув вперед раскрытые ладони. Как индеец в гэдээроовском кино -- в знак мирных намерений.

Ростом едва мне по грудь, коренастенький, пропорционально сложенный. Не походил он на лилипута в медицинском понимании этого слова - в тех, насколько я могу судить, чувствуется некая болензненность, неправильность. А этот, видать, от природы таков - и считает свой рост совершенно нормальным.

Коротышка подошел поближе, ткнул пальцем в велосипед и о чем-то спросил.

-- Велосипед, -- ответил я. - Горник. Фирмы "Конондейл".

Мои пояснения, ясное дело, не слишком помогли делу. Юля для большей наглядности оседлала своего "команча" и проехалась по дорожке взад-вперед, благо, ее велик был поменьше и позволял развернуться на ходу меж двух обочин.

Незнакомец изумился еще больше, хлопнул себя по бокам, подошел вплотную и сел на корточки возле моего вела. С минуту пристально его изучал, потом зыркнул на меня вопросительно, достал из-за пазухи блокнот и, кажется, карандаш - и принялся лихорадочно зарисовывать велосипед. Сперва общий вид (нарисовал на удивление быстро, причем в аксонометрии - или как там это называется? В объеме, в общем). Потом отдельные детали - цепную передачу, руль, педаль -- последнюю несколько раз, чтоб было видно, что она способна поворачиваться вокруг оси...

Мда. И еще раз мда. И еще три раза мда. Версия о том, что мы просто заплутали в десяти км от родного города, а потом встретили странного туриста на очень странном средстве передвижения, большого доверия не вызывала. Ну, допустим, эксцентричный иностранец, который заехал в нашу глубинку, но не бельмеса по-русски. Но чтоб он велосипеда ни разу не видел?

-- Пап, мы, кажется, совсем не туда заехали, -- шепнула Юленька. - Ты "Хроники Нарнии" читал?

Ясен пень, читал, причем ей же вслух. И Бушкова. И Белянина. И еще кучу всякой фантастики, где герои прыгают из мира в мир, как блохи. Не скажу, что я был ошеломлен до потери дара речи. Но было мне крепко не по себе.

Незнакомец продолжал рисовать с невероятной скоростью (причем страницы в его блокноте, как оказалось, были сложены гармошкой, словно в детской книжке), мы с Юлей время от времени перешептывались.

-- Па, а мы домой отсюда попадем?

-- Да. Наверное.

-- Ой, пап, ты ж сам не знаешь. В Нарнии и других фантастиках это обычно дело сложное.

-- А зачем тогда спрашиваешь, если сама видишь, что я не знаю? Нужно к местному Гудвину идти, по дороге, вымощенной желтым кирпичом.