Александр Данковсеий - Папа волшебницы

Бержи: Юль, только не вздумай себя в чем-то винить. Ну, представь, что ты идешь по мостику, он под тобой ломается и падает кому-то на голову. Ты в этом виновата?

Дмиид: Ни одному, даже самому сильномогучему колдуну, не под силу вот так взять и развалить целый замок. Иначе на фиг были бы нужны армии? Ты просто чуть подтолкнула то, что уже готово было развалиться. А виновата в этом Криис - взялась играть с тем, что ей не по зубам.

Бержи: Вот ежели б ты специально, обдуманно убивала каждого из тех, кто там, возможно, и погиб, - тогда да, была бы виноватой. А так - ну получилось, вышло, сложилось, стряслось. Судьба. И вообще, им легче, они уже дохлые. А тебе еще мучится (это, я понимаю, он так шутить изволил. -- Дмитрий.)

Сайни: Да и вообще, так просто мага не убьешь, это раз. А два - развалился, скорее всего, сам Ородди, а в нем никто не жил. Да, Криис и еще парочка колдунов там быть могли. Но не факт, что были и что погибли. А прочие солдаты и обслуга, насколько я успел заметить, жили в пристройках. И в казармах во внутреннем дворике. Да, кто-то мог и умереть. Но это солдаты, у них работа такая - убивать и умирать. И вообще, если бы ты этого не сделала, то умерли бы и я, и твой папа. Ты готова на такой размен?

Саму Юльку он не упомянул, и, наверное, правильно. Уж не знаю, что на нее подействовало - логические доводы или тот эмоциональный напор, с которым эти доводы излагались. Но, кажется, девочку попустило.

Я, честно говоря, даже удивился, что попустило так быстро. На ее месте я бы мучился, наверное, долго. То ли нынешние дети, воспитанные кровавым Голливудом, спокойнее относятся к вопросам отнятия жизни "плохих парней", то ли она уже чувствует себя гражданкой этого мира, где свои законы... А, может, я просто комплексую по поводу собственных "обагренных рук" и переношу комплексы на дитятко...

-- Пойду прогуляюсь, -- выдала доця и поднялась с травки.

Почти сразу же с травки встал и Дриком. Я, было, хотел его остановить: мало ли зачем девочке надо в сторонку отойти. Но Юля не возражала, и они таки пошли гулять по ближайшим окрестностям, трогательно взявшись за руки. Ну что ж, папа Дима, к этому все шло. В конце концов, эти двое немало пережили вместе, и им есть о чем поговорить.

Я сперва немного поволновался, для порядку, а потом, под мирное журчание голосов, приготовился соснуть. Точнее, наверное, таки заснул. Потому что меня разбудили, самым непочтительным образом дернув за штанину.

-- Пап, разговор есть.

Так, молодая парочка. Я уже внутренне приготовился к непростой беседе на тему личной жизни и взаимоотношения полов, когда к моим ногам молчаливый Дрик осторожно положил сверток. По-моему, из обрывков Юлиного балахона. Так и есть, раньше у нее подол чуть ли не по траве волочился, а теперь кокетливо торчат коленки. Изрядно побитые и запачканные, надо заметить. Ну и что это за калым мне предлагают?

Я присел и развернул тряпки.

Мда.

И еще раз "мда".

И еще раз "мда".

И тридцать три раза "массаракш".

Мятый пластиковый стаканчик, старый, весь то ли в земле, то ли в плесени. Зеленое горлышко от бутылки, кажется, винной. И консервная банка с останками рыбы в томатной заливке. Заливка еще свежая, пахнет именно рыбой, а не цвелью. Даже знаю, что на этой банке должно быть написано - "бычки в томате". Там ведь еще пара окурков.

-- Так что, папа, -- очаровательно улыбаясь, выдало юное создание, -- мы, кажется, опять не туда заехали.

Конец.

Киев. Июнь 2007 - июль 2008 г.

204