Вероника Иванова - Вернуться и Вернуть

Красивый день выдался. Тихий.

Смотрю на заснеженные деревья за окном. Черные когти памяти под белым плащом забвения – очень подходящая к моему настроению картинка. И ни малейшего следа надежды. Ни одного зеленого пятнышка. Не по сезону, конечно, искать травинку в разгар зимы, но так хочется взять и найти. Вопреки всему. Возможно, кто-нибудь и найдет. Но не я. Я с надеждой уже попрощался. Церемонно и сухо. Кажется, она не была против того, чтобы меня покинуть. В любом случае, невежливо задерживать даму против ее воли. Глупо думать, что надежда умирает последней. Она вообще не способна умереть, потому что принадлежит миру, а не его смертным осколкам. Надежда не умирает, напротив: она идет за похоронной процессией. С сухими глазами…

– Почему ты вернулся?

Оконное стекло не может показать отражение Магрит – слишком светло, и я спешу обернуться, чтобы посмотреть на сестру. Нет, не так: чтобы запомнить ее облик так хорошо, как это только возможно. Другого шанса может и не выдаться.

Черное и белое. Набросок углем на листе бумаги.

Волосы, гладко причесанные и забранные в пучок. Благородно-бледные щеки. Кружева и шелк нижней юбки. Это – белое.

Строгий силуэт платья. Агаты ожерелья и колец. Это – черное.

И только глаза не хотят примыкать ни к одному, ни к другому лагерю: то светлеют до голубизны зимнего неба, то наливаются мраком грозовой тучи. О чем ты думаешь, сестричка? О том, какой никчемный и опасный брат тебе достался?

– Я вернулся, потому что Вы желали меня видеть, dou.

– Тогда – да. А сейчас?

– Сейчас я вернулся, потому что сам желал Вас видеть.

– Для чего? – едва заметное движение головы.

– Чтобы знать, что с Вами все будет хорошо.

Ресницы почти на целый вдох закрывают от меня синий огонь глаз.

– А со мной что-то может быть плохо?

– Теперь уже точно – нет.

– А до того?

– К чему этот разговор, dou? Все хотели, чтобы я вернулся. Желание исполнено. Все хотят, чтобы я прекратил быть? И это желание близко к исполнению. Ближе, чем хотелось бы мне. Какие еще вопросы остались невыясненными?

Магрит укоризненно поджимает губу:

– Ты считаешь нас убийцами?

– Зачем же так сразу… Что-что, а убивать меня никто не станет. Слишком недальновидно. Слишком расточительно. О нет, мое тело будут беречь, как зеницу ока. А душа… сама о себе позаботится, если никому кроме меня не нужна.

– Не обвиняй нас в жестокости.

– Обвинять? Упаси меня боги! Я не имею на это права. И никогда не буду иметь. Настоящая жестокость редко бывает обдуманной, а в вашем случае все взвешено, измерено и занесено в реестр. В две колонки. Правда, не думаю, что количество «минусов» сравнимо с количеством «плюсов».

– Ты злишься, – печально отмечает сестра.

– Злюсь? Самую малость. И знаете, из-за чего? Не надо было позволять мне вникать в ситуацию. Хотя подозреваю, что вы поступили намеренно. Можно узнать, почему? Или посвящения в сию тайну я недостоин?

Магрит молчит, глядя мне за спину. На голые ветки деревьев в саду.

– Быть достойным еще не значит быть подходящим.

– Подходящим? Для чего?

Невеселый смешок.

– Не обращай внимания. Просто мысли вслух.

– Хорошо, не буду. Собственно, это уже и не важно. Все решено, ведь так?

– Решено, – утвердительно кивает Магрит. – Было решено много лет назад. В момент твоего рождения. Но решить и выполнить – не одно и то же.

– Разве могло быть иначе?

– Например, ты мог умереть до назначенного срока.

– Неужели? А Тилирит заявила, что вы наблюдали за мной и не допустили бы…

– Тилирит выдает желаемое за действительное, – зябко передергивает плечами сестра. – Мы наблюдали. Как могли. Но мы не имели права вмешаться, пока есть хоть один шанс на благополучный исход.

– А кто считал эти шансы?

– Мы и считали. Самые ничтожные вероятности, самые призрачные возможности… Это очень трудно, когда ставка в игре больше, чем жизнь.

Ты права, сестренка. Трудно. Не у всякого получится вечно оставаться в стороне и хладнокровно взвешивать «за» и «против», когда все внутри кипит и требует действовать. Должна быть очень веская причина. И она есть.

– Но теперь игра окончена?

– Возможно.

– Вы не уверены?

Синие глаза выбирают между тоской и надеждой.

– Разве можно быть в чем-то уверенным, если даже в одну и ту же реку нельзя войти дважды? А в реку жизни – тем более.

– Не волнуйтесь, я сделаю все, что от меня зависит.

– А знаешь ли ты, ЧТО обещаешь?

– Я знаю только одно: обещание придется сдержать, – беспечно улыбаюсь. – Чтобы иметь хотя бы один повод для гордости.