Константин Калбазов - Скоморох

Единственное направление, за которое он спокоен, – это река. Не такое уж и легкое дело организовать штурм с воды. Тут все очень непросто, и штурмующим нужно изначально готовиться к просто-таки огромным потерям, потому как вода лишает маневра и вынуждает людей скучиваться на малоподвижных плавсредствах. В этой ситуации даже одно маленькое ядро способно понаделать таких дел, что мама не горюй.

Хотя он и рассчитывал пройти на стену со стороны реки в последнюю очередь, однако донесшиеся оттуда выстрелы вынудили его изменить первоначальное решение. Он уже было наложил руки на свои знаменитые пистоли, но тут же отказался от этого намерения. Что бы там ни происходило, это не штурм. Стреляли весьма бегло и с обеих сторон, но выглядело это только лишь как хаотичная перестрелка. Серьезные неприятности звучат иначе. Что бы там ни произошло, особой опасности оно не несло и уж тем паче там не было атаки.

– Чего расшумелись? – Едва поднявшись, Градимир столкнулся с сотенным головой, чья сотня стояла с этой стороны.

– Так перебежчик там.

– Гульд?!

– Нет, не гульд. Старый знакомец. Да вон ведут.

Градимир бросил взгляд на ведомого под охраной мужчину. Скоморох? Чего это он решил вернуться? Может, принес весть? В любом случае расспрашивать его здесь нельзя. Одно дело, коли вести хороши, а если хуже некуда?.. Молодец, сотник, сразу по этому поводу сообразил, а потому и под караул взял, и остальных разогнал.

– Знакомые все лица.

– Воевода…

– Помолчи, Добролюб. Давай ко мне в дом, там и поговорим.

А что скоморох может возразить? Все правильно, нечего выкладывать сведения при большом стечении народа. Оно по-разному может сложиться, так что лучше уж как-то приватно. Каждый должен заниматься своим делом и знать ровно столько, сколько нужно ему.

– Говори, – когда они оказались в горнице воеводского дома, проговорил Градимир так, словно бросался в омут с головой.

Представив себе эту картину, Виктор даже ухмыльнулся. И тут же скривился от боли, потому как короста от ожога тут же лопнула, засочившись сукровицей. Не помогло и то, что он некоторое время провел в воде, – видать, не успела полностью размякнуть. Его собеседник при виде этой улыбки, а вернее оскала, едва совладал с собой, чтобы не передернуть плечами. Уж какая у него была закалка, но и его зрелище не оставило равнодушным. Что-то такое все же промелькнуло в его облике, потому как скоморох тут же посмурнел и горько вздохнул. Ну да чего уж.

– Воевода, я пришел сообщить, что штурма не будет. Во всяком случае, пока.

– С чего бы это? По всему выходит, гульды затеяли войну на этот раз, чтобы заполучить именно Обережную. Оно, конечно, получится в отрыве от их земель, но сообщение можно будет наладить и по реке. А ты говоришь, что штурмовать они не станут?

– Все так, воевода. Я с тобой согласен, тем паче что Ладу в осаде держат только два полка при четырех орудиях. Крепостца так себе, не против огненного боя строилась, но и для нее четырех полевых пушек никак не достанет. Под Забавой и вовсе войск нет. Так что по всему выходит: нацелились они прямиком на Обережную, чтобы оседлать тракт. Ладу они осадили только потому, что припасы для армии приходится доставлять по воде, ну еще и чтобы прикрыть фланг осадного корпуса с севера. От основной армии прикроет сам король.

– И ты говоришь, что штурмовать гульды не станут? Сейчас самое время, стена пала. Коли скопом навалятся, нам брешь не удержать. Ну, может, пару атак отобьем, но все одно сомнут.

– Не будет штурма. У них сейчас иных проблем выше крыши.

– Темнишь ты что-то, Добролюб. Коли сказал «А», то сказывай и «Б».

– Несчастье в лагере гульдов случилось. Чуть не треть войска свалилось от мора.

– Мор?!

– Ага. Тот, который только гульдов и берет.

– Ты можешь нормально сказывать или мне все клещами из тебя тянуть?

– Ох и любопытный ты, воевода. Сказано же, что гульдский маршал лишился сразу двух тысяч солдат, а может, и поболе, я не подсчитывал. Так чего тебе еще потребно-то?

– Ты с кем говоришь?! Совсем страх потерял?!

– А ты меня не пугай. Пуганый. И пистоль не лапай, не то не посмотрю, что дважды жизнь тебе спасал, лишу живота и глазом не моргну.

Говоря это, Виктор вскочил на ноги и надвинулся на воеводу, словно тот и не был ни боярского рода, ни княжьим человеком. Надвинулся так, будто сам черт ему не брат. Как сказал, так и сделает. Но самыми примечательными в его облике были не звериный оскал, не решимость, переполняющая его, а глаза… Глаза усталого человека, уже давно и бесповоротно принявшего для себя какое-то решение и готового сделать для его воплощения все. Случится переступить через чью угодно жизнь – переступит, не из ненависти, а так, походя.