Константин Калбазов - Скоморох

Продолжалось это два дня, обычное в общем-то дело. На третий к стенам подтянули отставшие мортиры. Десять стволов, способных метать бомбы, резко ухудшили положение обороняющихся. Разрывные гостинцы начали приносить значительные потери, вызывать пожары. Однажды подожгли пару бочонков пороху, взрывом разметало сразу два дома да не меньше трех десятков человек упокоило. Раненых было и того больше.

На исходе пятого дня беспрерывного обстрела стена все же не выдержала и рухнула, образовав внушительную брешь. К этому моменту защитники уже были изрядно измотаны, постоянная бомбардировка не давала людям расслабиться, вынуждая все время быть настороже, тратить силы на тушение пожаров и спасение раненых. Осажденные с отчаянием взирали на образовавшийся проход. Осаждавшие встретили грохот рушащихся камней ликующим ревом.

– Все, воевода. Теперь нас возьмут. Стена упала, частично завалив ров, остальное забросают фашинами.

– Чего ты ноешь, как баба, – бросив презрительный взгляд на говорившего, одернул его Градимир. Уж больно не понравился ему упаднический дух заместителя. – Ты лицо начальствующее, а потому своим видом должен внушать бодрость духа. Мы пока еще живы, и у нас в достатке воинов, костьми ляжем, но не допустим ворога за стены. А ты, коли уж мочи нет, пойди в глухой угол и удавись. Но молча. Так, чтобы ни один стрелец тебя не видел. Понял ли?

– Понял, воевода.

– Я сказал – бодрость! Ты даже о смерти должон говорить, как о чем-то очень забавном. Увижу иное, сам удавлю, вот этими руками. Ничего еще не кончилось. Все только начинается.

Вечером при обходе стен Градимир особое внимание уделил именно месту пролома. Гульды время от времени отправляли сюда ядра или бомбы, прекратив обстреливать город. Сейчас главное было не дать обороняющимся возвести хоть какие-то укрепления. В этих бесплодных попытках гибло немало людей, но они с маниакальным упорством продолжали стаскивать сюда материал и ладить рогатины, устраивать преграду из камней. Стена, обвалившись, устроила хотя и крутой, но вполне преодолимый каменный скат. Прокатившись по валу, камни загромоздили собой ров практически вполовину. Вторую половину сейчас забрасывали фашинами гульдские солдаты. Для этого задействовали в основном провинившихся и новобранцев, общим числом до пяти сотен человек. Одним давали право искупить вину, другим – проявить себя. Стрельцы вели постоянный огонь, стараясь помешать этому, но темная ночь, низкая скорострельность мушкетов, а также использование самих фашин как щитов помогали противнику пока избегать больших потерь. Сбросив груз, солдаты тут же отбегали за спины товарищей, двигающихся к валу и прячущихся за своей ношей. Потери были некатастрофическими, но и немалыми, однако остановить действий осаждающих это не могло.

В перерывах между выстрелами орудий и мушкетов можно было услышать, как в лагере горланят песни. Солдаты в синих мундирах гуляли от души. Завтра им предстоит смертельная схватка и штурм этой клятой крепости. Да, сегодня их товарищи рискуют, забрасывая ров, но этот риск ничто в сравнении с тем, что предстоит с рассветом. Это прекрасно понимает их командующий, а потому маркитантам заплачено из казны, и пиво льется безудержной рекой. Луженые глотки орут похабные, разудалые солдатские песни, прославляя храбрость и удачу.

Час пополуночи. Орудия все так же продолжают свою работу, защитники трудятся, их согнали со стены. Хорошие все же пушкари у гульдов: ядра и бомбы мечут довольно метко. Сейчас стрельцы устраивают заграждение по другую сторону ската, налаживая ограду между зданиями. Понятно, что эти укрепления не идут ни в какое сравнение со стенами, но свою службу тоже сослужат. В стенах строений спешно прорубаются бойницы, окна забиваются щитами из толстых досок, между которыми оставляют щели, чтобы можно было вести обстрел тех, кто штурмует из укрытий. Выставляются плетеные высокие корзины, в которые набрасывают камни. За этими укреплениями, способными превосходно защитить от пуль, устанавливаются пушки, все до единой. Атакующих ждет прямо-таки проливной дождь из картечи.

В самом лагере осаждающих тишина. Солдаты, повеселившись от души, легли отдыхать. Силы им еще понадобятся, артиллерийский обстрел не мешает их сну, эта музыка даже как-то убаюкивает. Припасено немного пива и на утро, чтобы не с пересохшей глоткой идти в атаку. Нет, о похмелье и речи быть не может, бывалые бойцы знают цену чрезмерному употреблению горячительных напитков перед схваткой, поэтому меру знают и не дают ее превысить молодым. Так что утром в атаку пойдут не мучимые головной болью доходяги, а злые до драки воины.