Роджер Желязны - Ружья Авалона

– Это удалось сделать мне. Хотя я чуть-чуть промедлил с первым ударом.

Я отвернулся, Ганелон тоже. Когда мы рискнули вновь глянуть на него, лицо Бенедикта обрело нормальное выражение, он опустил руку.

– Мы искали тебя, Корвин. Разве ты не знал? Бранд и Джерард искали тебя в Тени повсюду. Ты не ошибся: Эрик все рассказал именно так, как ты предположил. Но мы не полагались на его слова. Не раз тебя пытались отыскать с помощью Козыря, но ты не отзывался. Должно быть, повреждение мозга блокирует вызов. Любопытно. Ты не отвечал, и мы решили, что ты умер. Потом к поискам присоединились Джулиан, Каин и Рэндом.

– Все? В самом деле? Я потрясен!

Бенедикт улыбнулся.

– О! – Я усмехнулся в ответ.

Всеобщее участие в травле означало, что не мое благополучие заботило их, а возможность скомпрометировать Эрика: покушение на братоубийство – хороший повод для низложения или шантажа.

– Я искал тебя вблизи Авалона, – продолжал он, – наткнулся на эту страну, и она очаровала меня. В те дни она была в весьма плачевном состоянии, поколениями трудился и я, возвращая ей былой блеск. Начинал этот труд в память о тебе, а потом полюбил и страну, и народ. Они считают меня своим Хранителем, и я вижу в себе защитника этой земли.

Я был и тронут, и обеспокоен. Не намекал ли он, что я тут напакостил и ему пришлось застрять здесь, приводя землю в порядок, так сказать, прибирать после меньшого братца? Или он понял, что я любил это место, то есть похожее на него, – и старался сделать его таким, каким я бы хотел его видеть? А может быть, я просто стал сверхмнителен?..

– Приятно узнать, что вы искали меня, – сказал я, – но еще приятнее знать, что ты – защитник этой земли. Мне бы хотелось повидать эти края; они напоминают о том, привычном мне Авалоне.

– И это все, что ты хочешь? Просто побывать тут?

– Ничего другого пока не пришло мне в голову.

– Знай тогда, в этом Авалоне не поминают добром твою тень, что правила здесь. Детей тут не называют твоим именем, и Корвин здесь не брат мне.

– Понимаю, – ответил я, – меня зовут Кори. Мы можем быть и просто старыми друзьями.

Он кивнул.

– Здесь всегда рады моим старым друзьям, – ответил он.

Я улыбнулся.

Само предположение, что у меня могут быть какие-то виды на Тень другой Тени, было оскорблением для меня. Ведь на челе моем – пусть мгновение – горел хладный огонь короны Амбера.

Я размышлял, что будет, если Бенедикт узнает, кто, в сущности, виноват в появлении этих наездниц. В некотором смысле я был причиной и его ранения. Правда, если вернуться еще на один шаг назад, можно считать виновным во всем Эрика. В конце концов именно его действия вызвали к жизни мое проклятие.

И все же я надеялся, что Бенедикт не узнает об этом.

Теперь следовало определить, какую позицию займет Бенедикт по отношению к Эрику. Поддержит его, выступит за меня или просто не будет мешать, когда я сделаю свой ход? К тому же я был уверен, что он озадачен и размышляет, тлеют ли еще мои амбиции или угасли, а если тлеют, то каковы будут мои планы. Итак…

Но кто первым коснется этой темы?

Я несколько раз со вкусом затянулся, допил вино, подлил еще, вновь затянулся. Я слышал гомон лагеря, шум ветра, урчание в собственном желудке.

Бенедикт пригубил вино.

А потом, почти мимоходом, спросил:

– И какие же у тебя дальнейшие планы?

Я мог бы сказать, что еще ни о чем не думал, что просто рад быть на свободе, жить, снова видеть… наконец, что я уже сыт всем этим по горло и больше не строю планов… И он понял бы, что я лгу. Ведь он прекрасно знал меня. Поэтому я ответил:

– Ты все прекрасно представляешь сам.

– Если ты ищешь моей поддержки – не рассчитывай. Амбер сейчас слишком слаб и без грызни за власть.

– Эрик – узурпатор.

– Я предпочитаю считать его просто регентом. В такой ситуации каждый из нас окажется на троне узурпатором.

– Значит, ты веришь, что отец жив?

– Конечно. Он жив и весьма расстроен. Несколько раз пытался связаться со мной.

Я сумел сохранить на лице равнодушие. Значит, отец являлся не только мне. И открывать свои впечатления от нашей последней встречи я просто не вправе – они могли сойти за ханжество, приспособленчество и прямую ложь. Ведь тогда, пять лет назад, Оберон велел мне занять трон… Конечно, он имел в виду просто регентство.

– Ты не поддерживал Эрика, когда он занял престол, – сказал я. – Выступишь ли ты на его стороне сейчас, когда он на троне, – если будет предпринято выступление против него?