Мария Шабанова - Одной дорогой

— Ишь, как зыркает, — прохрипел один из соратников Вилета.

— Зыркает-то грозно, а внутри кто — волк или пес подзаборный? — подключился второй.

— А это мы узнаем сразу, как выйдем, той же ночью, — сказал Вилет. Понизив голос, он продолжал. — Сейчас у нас много работы — на праздник в город всякая нечисть слетается как мухи на мед. Фос, ясно?

— Ясно, как на небе.

— У тебя оружие-то есть? Хоть заточка, хоть железка какая?

Фос демонстративно вывернул драные карманы.

— Ну ничего, так даже лучше — добудешь себе алруановый кинжал. Это и будет твое посвящение, а черную ленту на рукоять я уж тебе подарю, так и быть.

«Ого, — думал Анвил. — Вот это я называю из грязи на трон. Алруановый клинок! Подумать только, настоящий пустынный алруановый клинок такому сопляку! Да я за него в свое время готов был душу продать! Самый простой кинжал будет стоить арумов пять, не меньше. Хм, столько же, сколько и я сейчас. Эх, был бы у меня такой кинжал — не пришлось бы тут торчать. Да что ж мне так не везет?!»

Последующие несколько часов Вилет втолковывал новоиспеченному хенетвердцу идеи и правила организации, Фос в ответ кивал и соглашался. Анвил с горькой усмешкой слушал с первого взгляда убедительные доводы хенетвердцев в пользу того, что чудовищ не бывает, что все это сказки, выдумки, миражи и ересь. Некоторые из них были настолько логичны и продуманы, что сам сыщик мог бы поверить в них, не будь у него на плече метки Поедательницы.

Дверь снова отворилась, и в подвал вошел сам начальник тюрьмы, который в последние дни проводил на своем месте подозрительно мало времени.

— Эй, Вилет! — он постучал дубинкой по ржавым прутьям, которые отозвались немелодичным звоном.

— Ну? — хенетвердец не посчитал нужным даже повернуть голову в сторону солдата.

— Скажи, как тебе удается находить таких друзей, которые всякий раз вытягивают тебя из тюряги?

— Я правильно смотрю на мир и делаю правое дело, — сказал Вилет, поднимаясь и подходя к решетке.

— Знаю я твое дело, — буркнул начальник, скрежетнув замком. — Забирай свои манатки и вали отсюда.

— Легче, папаша, не в последний раз видимся!

Подхватив брошенные в него вещи, Вилет привычно перешагнул порожек.

— Дружков своих не забудь, — недовольно сказал солдат, пересчитывая цепочкой выходящих хенетвердцев. — Четыре, пять… А ты куда, свинья недорезанная?

Начальник грубо оттолкнул от решетчатой двери беспризорника, который подался на выход вместе со всеми. Фос бросил недоумевающий взгляд на своего нового друга.

— Эй, что такое? Этот тоже со мной! — Вилет подозвал к себе парнишку.

— Вилет, я, конечно, понимаю, что у тебя влиятельные покровители, но ты нюх-то не теряй! Этого голодранца сегодня утром взяли за попытку сожрать почтового голубя!

— Голубя? Ну ты, артист, даешь, — ухмыльнулся он.

— Я бы посмотрел, что ты начал бы выдавать, три дня не жравши.

— И сколько за этого гурмана выкуп?

— Тридцать хетегов.

— Да, друг мой Фос, не шибко много твоя голова стоит.

Порывшись в своих вещах, Вилет извлек сверкающую серебряную монету и бросил ее стражнику.

— Сдачи не надо, — пренебрежительно сказал он. — Хотя нет, я передумал, остальные семьдесят в пользу этого… как его… Анвила.

— Хорошо, — пожал плечами начальник тюрьмы.

— Что «хорошо»? Запиши, а то знаю я вас, какие вы до чужого добра жадные.

Проследив, чтобы начальник сделал соответствующую запись в журнале, Вилет улыбнулся удивленному Анвилу, блеснув сколотым клыком, и, одернув на себе куртку сыщика, которая была ему коротковата и сильно жала в плечах, вышел на улицу вслед за своими соратниками.

Когда тяжелая дверь захлопнулась, снаружи донесся троекратный боевой клич хенетвердцев «Аст се верд!» [31] Аст се верд! — «Крысу на нож!» (итантале).

Стражник прикрыл лицо ладонью и пробурчал что-то вроде: «Совсем страх потеряли! Хоть бы отошли подальше. И этого паршивца три лишних дня тут держать. Надоел он мне, спасу нет…»

Анвил пропустил мимо ушей привычное брюзжание стражника, и снова погрузился в свои невеселые думы.

«Вот тебе и правосудие. Я ничего не сделал, к тому же это было три года назад, а меня на галеры. А Вилет вот, боюсь представить, сколько народу перерезал — и ему ничего, он еще и беспризорников вербует. Зато мне еще дня три подарил, за это ему спасибо. Черт, как же живот сводит, жрать хочу — помираю. А вот куртку не отдал. Паразит. На что ему моя куртка?.. — сыщик поежился от холода. — Поесть бы. Хоть бы голубя, хоть крысу — все равно. Интересно, а на галерах лучше, чем здесь, кормят? Нет, не хочу я на галеры! Неужели Кеселар меня бросит? Не должен… он ведь рыцарь. Хотя я же не прекрасная дама, которую он должен спасти. Черт, похоже, что бросит. До чего паршивая жизнь.»