Мария Шабанова - Одной дорогой

— А может и удастся, — расплылся в улыбке усач, с не меньшей драматичностью отменив свой приказ.

Оди облегченно вздохнул, поняв, что он не ошибся, и что стражники намерены сотрудничать и идти навстречу. Деловито подкрутив усы, капитан поставил локоть на стол, прямо перед носом инженера сжав волосатую ручищу в огромный кулак, и начал отгибать пальцы.

— Что мы имеем? Подозрительно умная сиротка, до зубов вооруженный северянин и заретардская шпионка.

Получившейся раскорякой из трех пальцев он помахал перед лицом инженера, который, нащупав в тубусе кожаный мешочек, выложил на стол три серебряные монетки. Стражник закатил глаза, после чего посмотрел на Оди, как на умственно отсталого. С выражением крайней усталости он снова поместил кулак перед собеседником и опять принялся отгибать пальцы.

— Дурак-сирота, который хочет казать умным — это один. Заретардская шпионка, какие гроздьями висят в доброй половине итантардских городов — это два. Северянин, подозрительно похожий на дезертира или бандита — это три. Уяснил?

Оди закашлялся. «Ну у них и расценки… Я что, так долго не был в Артретарде? Понимаю, конечно, центр Итантарда, жемчужина мировой культуры, красивые девушки… Но какого же черта?!»

— Ну как, установили личности? — солдат глядел, как инженер колотит себя кулаком в грудь, пытаясь откашляться. — Может тебе по спине постучать? — участливо предложил он.

— Нет-нет, спасибо, уже прошло, — выдохнул Оди, подозревая некую двусмысленность в таком предложении.

Тяжело вздохнув, он вытащил три арума и положил их на стол. «Эх, плакали мои апартаменты на улице Санкар! Три арума, это ж подумать только! Три арума! А я-то, дурак, удивляюсь, откуда это у капитанов стражи такие породистые лошади!», — горестно думал он, пытаясь спасти хотя бы три рамера, предложенные ранее. Усатый страж хотел поначалу прикарманить и их, но отчего-то передумал и, махнув рукой, позволил их забрать Оди.

— Ну вот и порешили. Надо теперь только заполнить несколько бумажек.

Инженер начал было подозревать, что это очередной акт чудесной народной пьесы о вымогании денег, но на этот раз ошибся. Обмакнув перо в чернила, капитан начал писать в бланках, старательно и очень медленно выводя буквы.

— Так… Оди Сизер, инжи… не, инженер. Так кажется? А, ладно, черт с ним, будет так. Возраст?

— Тридцать.

— Тридцать? Серьезнее надо быть в таком возрасте. И не дозволять бабам царапать морду и кусаться, — капитан снова противно хохотнул.

Оди автоматически прикоснулся к разбитой губе и расцарапанному носу. «Интересно, что б этот вояка сказал, если б узнал, что это я со свиньи в колючки летел? Слава небу, что не узнает».

— Так… не болел, этим тоже не болел, не привлекался, сейчас здоров. Это готово. Ну, этих как зовут?

— Сигвальд из Ралааха и Асель.

— Это все? Что за имена сегодня, одно лучше другого. Так, тогда этот будет Сигвальд Понн Кивкасел, охранник караванов, двадцать семь, здоров, не привлекался. Девка — Асель Таре Утарроу, охотница, двадцать пять, не болела, не привлекалась.

Капитан стражи удовлетворенно помахал листиками в воздухе, давая им просохнуть. Оди уже было потянулся за ними, но стражник отдернул руку.

— Пятнадцать хетегов!

— За что? — страдальческим голосом произнес инженер, чувствуя, как его кошель худеет прямо на глазах. — Я же все заплатил!

— А пошлину в городскую казну я из своего кармана за тебя выложить должен? Вот же жлобская у тебя натура, сиротка!

Оди отсчитал пятнадцать хетегов и с некоторым раздражением бросил пригоршню монет на стол. Сумма, конечно, небольшая по сравнению с тем, сколько он выложил до этого, но ему стало обидно, что его почти ни за что ободрали как липку.

— Все, свободен. И не нервничай так, береги свое здоровье, — капитан похлопал себя по брюху, нависшему над ремнем, выпроваживая Оди за дверь.

Сигвальд и Асель встретили инженера удивленными взглядами, ибо он подошел к ним растрепанный, со снова окровавленным плечом, неся куртку, рубашку и тубус в руках.

— Стесняюсь спросить, что там произошло, — степнячка удивленно приподняла бровь.

— Как бы так помягче сказать… формальный, но очень тщательный досмотр с целью установления личностей прибывших и обнаружения фактов нарушений закона и особо опасных и заразных заболеваний, окончившийся добровольно-принудительной передачей некоторой суммы в фонд помощи голодающей страже.

— Оди, они тебя там по голове били, да?