Ирина Чернова - Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

- Ноги быстрее переставляй, вот и дойдешь, - осадил тот.

Что можно делать, когда идешь по незнакомой дороге, а говорить ни с кем нельзя? Только смотреть вокруг и слушать разговоры охранников. Дорога постепенно спускалась вниз и горы сглаживались, превращаясь в расползшиеся холмы, изредка разнообразящиеся скальными выходами и речушками. Становилось теплее, уходила утренняя промозглость и вечерняя сырость, все чаще попадались села по пути. Густые еловые мрачные леса сменились более жизнерадостными сосновыми, среди которых виднелись островки и лиственных деревьев. Встреченные по пути люди спешно покидали дорогу, стараясь не подходить даже близко к нашей процессии, а всадники с любопытством и брезгливостью рассматривали нас семерых, перебрасываясь разговорами с Юнгом. У тихой заводи, где устроили очередной привал, нас подпустили к воде.

- Эй вы, можете помыться, а то от вашего духа уже лошади шарахаются! - громкий окрик вызвал смех стражи и недоумение Вольфа.

- А чего это я должен мыться ради ваших лошадей? - загудел он, шлепаясь со всего маху на траву. - Пусть шарахаются, мне-то что?

Бывший командир, презрительно задрав бороду, так и сидел на берегу, когда остальные пятеро полезли в речку. Я присела у самого берега, зачерпнула воды и умылась, сполоснула руки, насколько позволяли рукава и посмотрела на свое отражение. И чего это я боялась, что во мне опознают женщину? То, что глянуло на меня снизу, было непонятно какого пола, возраста и цвета - сальные пряди волос из-под войлочной шапки, замызганное от пыли и пота лицо, покоричневевшее от солнца и ветра, провалившиеся щеки и бесследно испарившиеся остатки подкожного жира - хороша я была несказанно! Больше всего хотелось плюнуть на все и залезть в воду, но... пришлось ограничиться мытьем ног. Для местных это нормально, что никто тут целиком не моется, а я вся уже исчесалась!

Дорога становилась все шире и в солнечно-туманной дали уже были видны очертания самого настоящего замка, постепенно приближающегося по мере продвижения к нему. Прошедшую ночь все провели на постоялом дворе, только с той разницей, что четверку Вольфа заперли в одном сарае, а Гунтера, Лукаса и меня - в другом. Двери были толстые и крепкие, но щели в них были приличные и через эти щели было видно, как у нашей двери маячила спина часового, откровенно зевающего и огрызающегося на подначки сослуживцев. Он то и дело перекликался со вторым часовым, охранявшим вольфовцев, который тоже нес службу где-то рядом.

- Аксель, чего это герр Юнг решил разделить этих? - слышалось из-за нашей двери.

- Не герр Юнг, а Конрад раскидал их, и еще озлился, что прошлую ночь они вместе сидели. Так что мы тут сиди... - откликнулся второй.

- Когда нас сменят? С утра ничего не ели, жрать охота!

- Герр Юнг сказал, что пришлет смену, только вот оставят ли нам что поесть, - тоскливо вздохнул Аксель откуда-то справа. - Да и пива бы я выпил, коли герцог за еду и ночлег платит!

- Много он платит! - бросил наш охранник. - Ночевать-то все равно в зале на полу приходится, а пиво и вовсе подают несвежее!

- Ты, Николас, не гневи Бога своими речами, а то он герцогу шепнет на ушко...или, не приведи Господь, герру Рихтеру, поплатишься за свои слова! Вспомни, что раньше ты сам должен был думать, где пожрать, а сейчас тебе даже и пиво подадут, хоть и не самое лучшее! Что ни говори, а в страже жизнь получше будет, чем вот у них!

Судя по звуку, он постучал в стену сарая, в котором мы были заперты и громко икнул.

- Чуешь, чем тянет с кухни? - мечтательный голос Николаса продолжил, - баранина вроде бы...с чесноком...

- Козлятина! - прервал его Аксель. - Будут тебе тут баранину подавать! Но и козлятина хороша, когда живот подвернуло от голода... а еще там и девки ничего, я успел заглянуть в зал!

- Пощупаешь, когда сменят, - философски заметил Николас. - Если что останется на твою долю.

- Тьфу ты, даже помечтать не даешь!

- О жратве мечтай, чтобы нам не остатки достались!

- Остатки этим соберут, чтоб дотащились до Штальзее, а то еще сдохнут по дороге. Твои-то покрепче будут, не то, что эти...

- Вот потому их Конрад и разделил. Еще сказал, что они слишком разные, чтобы идти вместе и надо чтобы перед дознанием они не болтали друг с другом.

- Еще и дознание будет? - Аксель уже подошел ближе и оба разговаривали вполголоса, отойдя от двери, но при желании слова можно было разобрать.

- А как же не быть? - Николас понизил голос. - Ты сам посуди, за ними гнались айзенштадтцы, да не просто так, а с полку герцога, чуешь? И ведь у этих в мешках не солома лежит, а звонкая монета, я сам ихние мешки увязывал, прикинул на руке - тяжелые... Герр Юнг, как заглянул в один, так глаза вытаращил, а Конрад сразу повелел их все запаковать и сам опечатал, а теперь с них глаз не спускает.