Ирина Чернова - Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

- Ваша светлость, можно я все-таки возражу вам? - Получив заинтересованный взгляд и одобрительный кивок, я продолжила, - когда я ушла из Варбурга, со мной было двое молодых парней, которые поддерживали меня всю дорогу вплоть до последней минуты пребывания в Штальзее. Они простолюдины, но тем не менее весь путь они помогали мне, как могли. Я не обещала им ничего, но они не бросили меня и подставлялись под чужой удар ради моей защиты. Курт, который был...да какая разница, кем он был, мир праху его, пришел за мной, потому что он не мог позволить, чтобы жену его покойного друга прибили болтами на воротах. Они не расшаркивались передо мной, не говорили комплиментов и не дарили подарков, они просто помогали мне в меру своих сил. Называйте это как хотите, ваша светлость, а я назову это по-своему.

- Вы всегда так защищаете своих... знакомых, фрау Марта?

- Да, ваша светлость. Если они рисковали своей жизнью ради меня, то я постараюсь отплатить им той же монетой при первом же случае и не предам их, если они не предадут меня. Надеюсь, что я не оскорбила вас своим высказыванием.

- Меня вы можете оскорбить пока что только одним, - герцог выдержал положенную паузу, поднял бокал и легонько коснулся им моего, призывая поднять его и выпить, - если вы будете оценивать меня ниже, чем ваших друзей. Надеюсь, что я услышу когда-нибудь, что вы и за меня будете вступаться так же горячо, как и за них. За нашу дружбу, фрау Марта!

Ковыряя мясо толстой вилкой, которая вполне могла бы служить орудием убийства неугодных, я обдумывала намеки его светлости. Последний его тост услышала не только я, но и фон Дайниц, и Конрад и Юнг, только вот сделали вид, что все так и надо. Сам же герцог перешел к обсуждению с Дайницем каких-то проблем, давая возможность отдохнуть от постоянного напряжения в разговорах с ним. Тщательно взвешивая каждое слово, я старательно ставила стену между им и мной, но он умудрялся с легкостью разбивать ее, давая понять, что в этих играх он куда опытнее и изворотливее. Намеки на то, что я ему не ровня, он запросто проигнорировал, а ведь аристократы постоянно пекутся, чтобы не оскорбить себя отношениями с теми, кто стоит ниже их по происхождению. Или это я глупости говорю, а им плевать, кого в койку тащить?

...- Эта картина не произвела на меня никакого впечатления, - фон Дайниц что-то словил на большом блюде и с хрустом сжевал, запивая вином. - Уже третья картина Гольбейна, а все портреты у него имеют весьма большое сходство. Можно было бы сказать, что это члены одной семьи, причем близкие родственники, а не совершенно чужие друг другу люди. Портрет баронессы Розалии фон Краузе похож, а два других - увы, не вижу ничего примечательного. Да и такие женщины не в моем вкусе, ваша светлость.

- В Эрсене все уже успели это заметить, мой дорогой фон Дайниц, - усмехнулся в ответ герцог. - Твой идеал - графиня Стефания и ей подобные...но за личные вкусы еще никто никого не порицал и я не собираюсь ставить это тебе на вид. Порицать тебя может только ее муж, но он уже слишком стар, чтобы делать это с клинком в руке, а на остальных ты можешь не обращать внимания, это не их дело и они даже пальцем не шевельнут в твою сторону.

- Не люблю я рыжих, ваша светлость, - Дайниц навострил уши на что-то, но с места не встал. - Баронесса Розалия хороша, когда видишь ее живьем, а на портрете это застывшая маска, которой можно ненароком испугаться. Помните тот портрет, который мы видели как-то на улице, его нес подмастерье, наполовину прикрыв полотном? Вы еще изволили остановить коня, потому что обратили внимание на один глаз, виднеющийся из-под полотна.

- Да, я хорошо помню тот необыкновенный портрет, - его светлость оживился, ударившись в воспоминания. - Когда я приказал показать мне его, подмастерье страшно испугался, но не посмел ослушаться. Я был поражен искусством художника, создавшего его...

- Женщина на портрете была не очень молода и не очень красива, - подхватил рассказ фон Дайниц, - но в ее лице было что-то, заставляющее всматриваться в него снова и снова. Мы потребовали проводить нас к той, что была изображена на портрете, уж очень хотелось посмотреть, как она выглядит на самом деле! Нам открыла дверь служанка, побежавшая опрометью за своей хозяйкой, а рядом стоял трясущийся от страха подмастерье с портретом. Женщина, фрау Элиза, была совершенно не похожа на портрет, разве что иногда казалось, что в них есть какое-то сходство. Она рассказала, что писал портрет ее муж, маэстро Гресс и ни за что не соглашался его продавать, пока их не прижало с деньгами. Мы, естественно, захотели поговорить с маэстро - уж больно нам понравился портрет, в отличие от его жены, но он даже не вышел к нам, запершись в своей мастерской. Фрау Элиза долго извинялась перед нами за странное поведение своего мужа, объясняя это тем, что он не умеет писать портреты по заказу, но показала нам три законченных полотна. Портрет нищенки, которая постоянно сидит на паперти - фрау Элиза пожаловалась, что муж отдал ей за позирование все деньги, еще он написал портрет босоногого мальчишки на фоне величественного замка, и последним был портрет богатого купца, лежащего на своих сокровищах. Картины он писал в разные годы жизни и какие при этом гуляли мысли у него в голове, не знал никто в семье.